Варвара дважды щелкнула выключателем. Старые лампы дневного света на потолке принялись заунывно стрекотать, но светили ярко, как в театре.
Первым делом бросился в глаза массивный бильярдный стол, покрытый ярким, синим сукном, к сожаленью, без одной ножки, вместо нее была подставлена темная, полированная тумбочка. Рядом с бильярдом – пирамиды деревянных и металлических стульев, банкетки, платяные шкафы, канцелярские столы. Чуть-чуть поодаль, возле глухой, фанерной стены – несколько древних, белесых, выщербленных верстаков. На них возвышались аккуратные стопки, сложенные из кулис, падуг, задников, а также концертных костюмов предположительно академического хора и фольклорного ансамбля. Рядом с верстаками на металлических, черных стойках висели наряды Деда Мороза, Снегурочки, Красной Шапочки и других сказочных персонажей.
– Молодчина, Карабас-Барабас, выбрал прохладное местечко, – попытался пошутить я.
– Да ладно тебе, – вздохнула Варвара и, подойдя к Деду Морозу, запустила руку внутрь, чтобы расправить сморщенный рукав: – Тряпки нигде не числятся, давно списали, хотелось бы толкнуть, желательно все сразу и в одни руки. Цену задирать не стану. Взгляни и скажи, кому это можно втюхать?
Осмотр начал с одежды сцены. Два бархатных комплекта – один рубиновый, другой светло-кремовый были в отличном состоянии, как будто их только что привезли из театрального комбината. Костюмы хора забраковал сразу. Смутил старушечий фасон темно-синих сарафанов, а бледно-розовые блузки выглядели так, точно лет пятьдесят назад их закупили на барахолке. Примерил плащ Звездочета и, не снимая его, подошел к фольклору:
– Это, пожалуй, можно предложить Людке Первушиной. Помнишь ее? Они одно время работали с моей женой. Илона аккомпанировала народному ансамблю. Сама Людка купит едва ли, но кого-нибудь посоветует.
Варвара, сделав недовольное лицо, прошипела:
– Я же сказала: все сразу! Мне не улыбается каждый раз по новой договариваться с охраной.
– Хорошо, подумаю, – кивнул я и, сняв с себя Звездочета, вернул его на место.
– Я на тебя надеюсь, Демьян, – многозначительно сказала она и уселась на реквизиторский ящик, накрытый старенькой, ковровой скатертью, по которой когда-то гуляли олени. По крайней мере, изображение ветвистых рогов сохранилось в приличном состоянии.
Я присел напротив – на высоченную табуретку, поставив ноги на табуретку поменьше.
– Не валяй дурака, возьми стул, – поморщилась Варвара.
– Спасибо, мне так вполне удобно.
