– Станислав Викторович, посоветуйте, пожалуйста, что для них можно сочинить?
На крошечную сцену поднялись две кокетливые кошки с разноцветными бантами на шее, две озорные собачонки в шляпах-котелках и огромный пират в ботфортах, рваной тельняшке, помятой треуголке и с черной повязкой, закрывающей огромный глаз, сделанный из размалеванного оргстекла. Пират мне не понравился:
– Будьте любезны, снимите голову, – обратился я к пирату. И когда он выполнил мою просьбу, я на несколько секунд онемел, увидев настоящую голову мужчины, изображавшего пирата.
Его лицо напоминало колобок, только что слепленный из жидкого теста и обсыпанный розоватой мукой или сахарной пудрой; маленькие черные глазки-пуговки, пожалуй, можно было сравнить с переспелыми ягодами крыжовника, а курносый нос с широкими, выпуклыми ноздрями напоминал небольшой плод дикой груши…
Надо было как-то выкручиваться, оправдать возникшую неловкую паузу, и я ляпнул первое, что пришло на ум – предложил на пиратскую голову куклы надеть светозащитные очки с колокольчиками.
Между прочим, когда они собственными рученьками изготовили эти очки, получился на редкость забавный образ.
А в тот день Янина долго не отпускала меня. Правда, вместо придумывания эпизода с участием кукол, она принялась рассказывать про пирата Сережкина. Оказывается, они выросли в одном дворе:
– Дворовые пацаны, мягко выражаясь, его не жаловали. Самое безобидное прозвище – Рыло. Но когда он подрос – а подрос Сережкин быстро и основательно – Рыло забыли и стали называть Серым, иногда – Кувалдой. Это был намек на его кулачищи. – Янина усмехнулась, сложила пальцы обеих рук в замок и таким наивным образом продемонстрировала тяжелый кулак Сережкина. – В школе учился хорошо, поступил в технический вуз, по окончании распределился в почтовый ящик судостроительного профиля, а потом перешел ко мне в клуб руководителем кружка «Умелые руки». Поговаривали, что, покинув секретное производство, он надеялся стать выездным. Кто-то ему сказал, что в Швеции есть врачи, способные исправить его физиономию. Но скандинавская мечта так и осталась мечтой. Его уровень приобщения к секретным материалам был до такой степени особенным, что в обозримом будущем не позволял пересекать государственную границу.
Что еще? – задумался я, вспоминая слова Янины:
– С детьми общался нормально, взрослых сторонился, на девушек поглядывал, но с большой опаской. А зря! Ведь если к нему привыкнуть, то все отталкивающее в его внешности не замечаешь, – уверяла меня Янина, смущенно улыбаясь.
