А ведь еще недавно были – не разлей вода. Понимали друг друга с полуслова, без малейшего напряга, то есть без каких-либо надуманных препятствий могли говорить обо всем на свете. При этом, как мне казалось, искренне, с желанием услышать друг друга и понять. Иной раз, когда позволяло время, наши диспуты растягивались на долгие часы.
Будучи в одиннадцатом классе, Вика стала лауреатом межрегионального конкурса чтецов. Маститые члены жюри ей посоветовали поступать в театральный. И это было вполне логично. Вика окончила музыкальную школу по классу фортепиано (там же Илона вела аккордеон), очень прилично пела и танцевала, а последние полтора года успешно занималась в театральной студии у достойных педагогов.
Илона была категорически против:
– Про театр расспроси дядю Марика, он тебе доложит, что это за гадюшник.
Марик был очень занят, но по моей просьбе примчался на следующий день:
– Викуля!.. – прямо с порога Марик бросился в наступление: – ты кого больше любишь: маму, папу или себя? Можешь не отвечать… Некогда… Вечером у меня день рождения на Каменном острове. Твоя ровесница, дочурка похоронных дел мастера будет принимать поздравления и очень дорогие подарки. – Он ослабил галстук, расстегнул пиджак и начал обмахиваться полами, точно играл на гармошке. – Запомни, в театральный можно и нужно поступать, если любишь театр больше, чем маму, папу, себя, бабушку, а также своего будущего мужа и своих детей. Поняла? А если не поняла, поговори с папой. Я ему прочитал тридцать три лекции на тему: театр как умопомрачительный праздник, и серые будни в ожидании больших ролей, хороших пьес и талантливых режиссеров.
Через несколько минут Марик ушел. Наш диалог с Викой, в который периодически вклинивалась Илона, продолжался до поздней ночи. Я, пересказывая эпизоды из жизни Марика и других знакомых артистов, говорил примерно следующее:
– Страстная любовь – это мощный стимул, позволяющий, во что бы то ни стало, преодолевая страхи и сомнения, двигаться к намеченной цели. Но подобная любовь – это и отречение, самопожертвование, нескончаемая череда болезненных компромиссов.
– А нельзя ли обойтись без компромиссов, исключить страсти-мордасти и прочую фигню? – иронично ухмыльнулась дочь. – По-моему, в театре, как и на любой другой работе…
– Творческой работе, – поправил я.
– Согласна – творческой…
– Ты бы дослушал Вику, – встряла Илона. – Мне кажется, что она хочет сказать что-то дельное.
– Извините, – кивнул я. – Пожалуйста, продолжай.
