В храм вошёл солдатик в синей форме, с нашитым на левом плече шевроном с флагом и гербом Российской Федерации. Он перекрестился, поклонился в пол, подошёл к аналою, приложился к иконам. Батюшка благословил меня и Егора звонить в колокола. Мы поднялись на колокольню, заткнули уши салфетками и принялись звонить. Егор бил языком от большого колокола, как дубиной в подвешенный пустой кислородный баллон, а я звонил в новые колокола, подаренные паломниками. Я уж не знаю, как у нас с Егором получалось, но я старался изо всех сил, чтобы перезвон хоть немного ритмичным и мелодичным был. Управиться с пятью колоколами не так-то и просто. Прихожане высыпали на улицу, слушали и смотрели на нас. Звонили мы долго, минут двадцать. Затем все зашли обратно в храм, а я остался на колокольне с Егором. Он мне рассказал, что колокола, в которые я звонил, привезли из России, из города Тутуева, где находится колокольный завод Николая Шувалова. Егор рассказал мне, как надо перевесить колокола, чтобы было удобнее звонить, а я слушал его и свой живот, в котором громко, что-то перетекало и рычало, хотя, что уж там – «Что-то» – понятно ведь, что…
Под конец службы прихожане, солдатик, я, Юля, Петро и Егор столпились в углу храма для исповеди.
– Смотри. – Показал мне пальцем Егор на Петро и мужчину возле него. – Пётр и Павел.
– Да, ты, что? – Я постарался удивиться.
– Да, наши Пётр и Павел. Сегодня их именины.
После исповеди батюшка вынес потир, солдатик перекрестился, встал на колени и поклонился, после чего причастился. Мы пропустили вперёд Петро, после причастия поздравили его с именинами – спели хором «Долгие лета», батюшка подарил ему икону со святым апостолом Петром. Потом так же поздравили Павла.
– А вы знаете. – обратился ко всем нам батюшка. – К нам в храм приезжает Николай. Он служит здесь, в Туркестанском краю, и говорит, что ему полюбился наш храм.
Батюшка поднял иконку с Николаем угодником и запел «Долгие лета» мы все хором подхватили. Батюшка подарил икону солдатику. Мы причастились, попрощались со всеми и отправились на дачу в своё заточение, коротать дни пока ситуацией владеет вирус. Добрались на попутке, доехали до грунтовой дороги, которая вела в горы на дачу, ноги не хотели идти туда, жизнь там была словно проклятие. Мы спустились к озеру, сели на песок у воды, скрутили из газеты козьи ножки, забили махорку. Мы сидели и курили молча, разглядывая горы на противоположном берегу, не знаю о чём думала Юля, но думаю о том же, о чём и я, что где-то, несмотря на всеобщий карантин, жизнь продолжается, но мы обречены сидеть на берегу озера, окружённые горами, и выхода нет.
