— Мама, а можно я сегодня буду спать с тобой? Я так соскучилась по тебе…
— Конечно, маленькая моя, — я обняла Дину за плечи и улыбнулась, заметив, что Виолетта Артемовна внимательно за нами наблюдает.
Моя сумка осталась в машине, а телефон все это время лежал в заднем кармане джинсов. Он оставался единственной связующей ниточкой с вешним миром. Только вот я предчувствовала, что ненадолго, а мне нужно как можно быстрее позвонить Наташе и сообщить ей о Максиме.
Под предлогом, что мне нужно в туалет, я поднялась на второй этаж в нашу спальню с Глебом и тут же скрылась в ванной. Достала телефон и дрожащими пальцами набрала номер Наташи.
Она ответила сразу, словно все это время ждала моего звонка.
— Наташа… Максима задержали… — сбивчивым и хриплым от волнения голосом начала я, но она меня перебила:
— Я в курсе. Он уже позвонил Динару. А ты… — услышав громкий всхлип в трубке, я поняла, что она плачет. — Это все из-за тебя. Все наши беды! Из-за тебя и твоей семьи! Ты просто не представляешь, как это больно терять близких людей… Максим и так провел почти пять лет в тюрьме, он пошел на эту сделку со следователем сильно рискуя, чтобы уменьшить себе срок. Я ненавижу тебя, ясно! Ненавижу! И не звони мне больше! — она бросила трубку, а я непонимающим взглядом уставилась в свое отражение в зеркале.
Но в чем была моя вина? Какое я имела отношение к тому, что он сидел в тюрьме пять лет, а сейчас пошел на эту сделку с правоохранительными органами? Ведь я согласилась ему помочь…
Моя последняя надежда, что все каким-то образом разрешится с помощью друга Максима, только что растворилась, и я позволила себе расплакаться. Кроме Наташи мне некому было больше позвонить. Не к кому пойти, а дом, который я считала долгое время своей крепостью, теперь казался мне совершенно чужим и неприятным. Проверив в ванной полки на наличие лекарства, которое мне назначил врач в «ИнтерМеде», я ничего не обнаружила и расплакалась еще сильнее. Неужели все наши предположения с Максимом оказались верными, а Глеб опаивал меня какой-то дрянью?
Умывшись холодной водой, я немного успокоилась и вышла из ванной комнаты. Весь день я провела в комнате у Дины, вздрагивая от каждого звука, который раздавался за дверью. Я боялась возвращения Глеба и нашего последующего с ним разговора. Он не приехал на ужин, и я хотела надеяться, что не вернется и ночью.
Поздним вечером я уложила дочь спать и крепко обняла ее за плечи, проваливаясь в дремоту, как вдруг услышала, что во двор въехала машина. Сон тут же как рукой сняло, а сердце бешено застучало в груди. Желание спрятаться от Глеба в самом дальнем уголке дома, чтобы он меня не нашел, было очень велико, но я прекрасно понимала, что сколько не бегай, меня ничто не спасет от нашего разговора. Мне оставалось стойко выдержать его прессинг, а еще попытаться убедить в том, чтобы он отпустил нас с Диной. Ведь он не желал дочери зла? Хотя судя по тому, что он творил, я совершенно не знала человека, с которым прожила столько времени под одной крышей, а, следовательно, не могла рассчитывать ни на какие встречные шаги с его стороны.
