Вернулся в машину, сжимая в руках листок бумаги, и долго смотрел перед собой не в силах собраться. Динар молча завел двигатель и мы поехали в центр города.
— Жива? — я кивнул. — Мне клещами из тебя слова вытягивать?
— Хованская ничего не знает о подмене детей. Сказала, что отправила дочь-инвалида к матери в деревню, а сама… Ей рожать вот-вот, а дома грязь, бутылки, вонь… От нее перегаром за версту несет.
Динар выхватил у меня из рук листок бумаги, развернул его, прочитал каракули оставленные Хованской.
— Примерно полтора часа езды. Поехали. Сразу все и узнаем.
Максим
— За нами хвост. Черный седан. Придется сделать крюк. В деревне будем не раньше полудня. Сразу бы сказал куда поедем, я выгнал из гаража мотоцикл. Сейчас бы оторвались за считанные секунды.
Люди Хабарова подсели нам на хвост, когда я попросил Динара заехать в офис за бумагами по фонду, на случай, если старушка попадется упертая и не захочет пускать на порог.
— Слушание в суде когда? — спросил он. — Может ему психиатрическую экспертизу назначат?
Эта слежка и внимание со стороны Хабарова и меня сильно напрягали. Шага ступить не давал, как вышел из тюрьмы под залог.
— Через две недели новое заседание. Мне там предстоит присутствовать. Боюсь, что не сдержусь, а ему в итоге понадобится не экспертиза, а вскрытие.
— Брось, — усмехнулся Динар. — Не стоит марать об него руки. У тебя Надя и дети, — он быстро взглянул на меня. — А Наташка? Куча женщин за твоими плечами. Был один, а сейчас вон их сколько стало.
Я шумно вздохнул и потянулся за сигаретами.
— Раз сам заговорил про Наташу… — чиркнул зажигалкой и прикурил. — Ты так ей и не сказал, что я в курсе ваших… — я покачал головой. — Нет, язык не поворачивается назвать это отношениями.
— Не сказал, — сухо произнес Динар и нахмурился. — Наташа — совершеннолетняя девочка. Последние годы своей жизни крутится одна и вполне естественно, что принимает решения ни с кем не советуясь, не посвящает в свою личную жизнь других людей. Она боится твоего осуждения. Причина только в этом.
— Осуждения моего боится? А с сердцем разбитым она не боится остаться? А о Ладе она знает? А о женщинах, которых ты меняешь все эти годы пачками, в курсе? Хочешь сказать моя сестра особенная для тебя? Ты же больно ей сделаешь, Динар. А ей потом с этим жить. Я не хочу ставить крест на нашей дружбе…
— Давай, закроем тему. Сами мы разберемся с Наташей. А ты бы свои проблемы решил для начала.
Динара я знал давно, как и то, что мою сестру он бы в обиду никому не дал. Но и с другой его стороной был знаком хорошо: беспринципный, жестокий, местами слишком вспыльчивый. Любил он лишь раз в жизни, а все остальные были для него телами с длинными ногами и однотипными лицами.
