В дверь постучали, но никто из нас даже не сдвинулся с места. Мы смотрели друг на друга и все, что мне хотелось в это мгновение умолять его, чтобы он оставил все, как есть. Сделал то, что от него требовали его люди и не занимался никакой самодеятельностью. Мысль о том, что Максиму снова будут причинять боль или не дай бог убьют, приносила такую сильную боль, что я не могла дышать. Но какое я имела право сейчас от него что-либо требовать?
Максим направился к двери, когда стук повторился, а я отошла к окну. Аппетит пропал, все внутри сжималось от страха потерять его по новой и не было у меня столько мужества, как у него. И еще эта неразбериха с анализами. Почему они показывали, что Дина не его дочь? Неужели она и мне была неродной?
— Идем завтракать, а потом мы заедем в клинику, чтобы ты сдала анализы, и я отвезу тебя домой.
— Дина моя дочь и точка! Я не поеду сегодня ни в какую клинику!
И для начала я бы не отказалась поговорить с Глебом. Проблема заключалась в том, что никто подобного мне не разрешит, пока он находился под следствием.
Взяв себя в руки, я подошла к столу. Я лишь делала видимость что ем, потому что аппетита не было и кусок в горло не лез от всех утренних новостей.
— Мне на пару дней нужно будет улететь в Москву. Глеба к тому времени скорее всего еще не отпустят, но ты бы не затягивала с анализами…
— И что он даст? Я все равно буду любить дочь, чтобы он не показал!
— Надя, ты и в самом деле не понимаешь, что это даст и чего добивается Хабаров? — Максим прищурил глаза и сложил приборы в пустую тарелку. — Почему так уверенно и нагло себя ведет? Если у него есть права на этого ребенка, то с его связями девочка окажется у него или его матери в считанные минуты после заседания суда. Я не знаю, зачем твой отец переписал все на твоего мужа, но это даже к лучшему, что Ворошилов умер, не то бы я задушил его собственными руками прямо сейчас. Тебе остались мелкие крохи от его состояния. Без мужа ты никто. У тебя нет работы, а твою травму головы он вывернет и предоставит в суде таким образом, что про воспитание дочери ты сможешь навсегда забыть. Так для тебя понятнее? Он затянул удавку на твоей шее и уверен в том, что без девочки ты никуда не уйдешь из его жизни.
— Зачем так жестоко? — мой голос задрожал, а вилка выпала из рук.
— Ты задаешь этот вопрос не тому человеку, — он встал из-за стола и взял со спинки стула пиджак. — Я буду ждать тебя внизу. Мне нужно сделать пару звонков.
