— Это кто?! Я спрашиваю вас — кого вы привезли?!
Меншиков вытаращенными глазами смотрел на сваленный с коня труп в окровавленных царских ризах и бармах — алая кровь на расшитой золотом парче смотрелась жутко. Палашами рубили драгуны яростно, но голова осталась целой — так что сейчас Александр Данилович с оторопью смотрел на искаженную предсмертную маску, в которую превратилась совершенно незнакомое ему лицо.
После яростного выкрика «светлейшего» перед домом воцарилась тишина — гвардейцы и драгуны столпились возле трупа, ликование на лицах пропало, сменившись изумлением. И лишь когда послышалась отдаленная ружейная стрельба, залповая и весьма ожесточенная, Меншиков от звуков пальбы пришел в себя и принялся отдавать приказы…
— Выноси, Сивко, ячмень с пивом тебе гарантирую!
Конь сильно поддал, перейдя в галоп — Алексей низко склонился в седле, цепко ухватившись за гриву. Сейчас он боялся только одного — вывалиться из седла при такой скачке с препятствиями гарантирует если не смертельный исход с несовместимыми с жизнью травмами, то уйму переломов, после которых, если даже выживет, то станет полным инвалидом.
Оглянуться назад молодой царь боялся, однако понимал, что погоня вряд ли приблизилась — драгунским низкорослым лошадкам, что славились выносливостью и неприхотливостью, но не резвостью в аллюре, до казацкого степного красавца было далеко. Однако, чуть приподняв голову, когда Сивко снова вынесся на обширнейшее поле и пошел наметом, Алексей задохнулся от накатившего на душу страха — далеко впереди рассыпались всадники в драгунских мундирах.
«Обложили со всех сторон?! Почему Сивко к ним скачет, дурак?! Сам дебил — лошадь гораздо умнее тебя, и понимает где друзья и враги! Вон «буденовки» и «разговоры» тоже виднеются — «стремянные». Такой сводный отряд ни в одном «маскараде» не придумают!»
Сивко стал сбавлять ход, снова перейдя на рысь, и Алексей смог оглянуться. К его несказанному удивлению лошадь шла следом, отставая на десяток шагов, а казак не вывалился из седла, а цепко держался за гриву. Но, судя по болтающейся голове, Остап либо потерял сознание, или еще держался из последних сил. А конные стрельцы приближались, и что характерно, еще никто из них сабель из ножен не выхватил.
— Черкасы! Где царь?!
«Стремянные» обложили Сивко со всех сторон — умный конь встал как вкопанный, мотая головой и фыркая, а сам Алексей нашел в себе силы только поднять голову и прохрипеть всплывшую из памяти фразу:
