Центр условной окружности, обозначающей границы свободы перемещения Роба, приближался. Они перелезли через баррикаду обломков и углубились в лабиринт модульных секций. Сразу сгустился мрак и Захару пришлось включить подсветку.
— Знакомые места. Я когда-то осознал себя тут.
— Поясни? — Захар остановился перед нагромождением компьютерных терминалов. Следы от пуль и осколков наводили на мысль, что оборудование кто-то намерено вытащил в коридор и использовал, как укрытие.
— Я включился неподалеку, в одном из смежных отсеков, — ответил Роб. Выдвинув дополнительные технические манипуляторы (его «руки» оканчивались стрелковыми комплексами), он с нечеловеческой силой принялся расчищать путь.
— Эй, полегче, меня ненароком придавишь!
— Извини. Координация движений немного нарушена.
— Похоже, ты просто нервничаешь?
— Возможно. Эмуляция чувств иногда сказывается на поведении. Не знаю, зачем меня оснастили этой функцией.
— Ладно, не дрейфь. Пошли.
Роб стоял как вкопанный.
— Зайди первым, — неожиданно попросил он. — Я никогда сюда не возвращался. Не могу объяснить почему.
Захар лишь молча кивнул, протиснулся в расчищенный лаз и тут же наткнулся на мумифицированные останки человека.
— Роб, подожди минуту. Осмотрюсь.
Судя по непроизвольной реакции, нейросистема робота действительно была настроена на проявление эмоций, причем довольно сильных, способных влиять на поведение и принимаемые решения. Зачем? А кто ж знает? Может создателю Роба было одиноко, и он пытался смастерить себе полноценного друга, пусть и механического?
Тусклая подсветка выхватила из тьмы картину гибели нескольких человек, державших тут оборону.
Внушительных размеров помещение, собранное из унифицированных модулей, изначально было кибернетической лабораторией, позже приспособленной под жилье. Из оборудования сохранилось несколько консолей, связанных с экспериментальной линией сборки и пустующими камерами подзарядки. Подпалины от мощных взрывов объясняли царящий вокруг беспорядок, — самодельная мебель была сломана и сметена к стенам, потолок в нескольких местах выпучило наружу. Сквозь пробоину в своде тянуло сквозняком.
Осматриваясь, Захар обнаружил источник сигнала. Им оказался кибстек на запястье одной из мумий.
Он осторожно снял древний нанокомп. Попытка получить доступ к данным не удалась, система была надежно защищена от взлома, и Захар не стал испытывать судьбу. В общих чертах ситуация понятна. Несколько изрешеченных пулями штурмовых сервов неизвестной модификации логично завершали картину, еще раз напоминая, насколько опасны и коварны такого рода места. Здесь создавалась экспериментальная техника. После окончания войны, когда люди и машины Везувия оказались представлены сами себе, наверняка происходило множество нелепых трагедий. Сейчас уже в точности не узнаешь подробностей. Вероятно, орбитальный удар, уничтоживший несколько уровней бункера, превратил этих людей в заложников подземелий, а радиация и нарушение питания привели к активации множества автономных боевых механизмов.
