– Рита?.. – раздался знакомый голос и, вцепившись в Славика (а это был он), утонув в тепле его объятий, Рита дала волю слезам.
Она не видала, как, поприветствовав его издалека, тихонько ушли Маринка и Костя, не запомнила дороги к знакомой квартире, ни машины, ни лифта, ни звука открываемой двери, понимая лишь то, что он снова рядом, а остальное неважно. И, падая в небо, отдаваясь его губам и рукам, она хотела лишь одного – быть с ним, насовсем, навсегда, чтобы ничто их больше не разлучило.
Рано утром Славик улетел в Стокгольм.
Бродя по опустевшей квартире, знакомой и незнакомой из-за появившейся мебели, Рита то и дело натыкалась взглядом на недописанный фрагмент – бабочку, которой так и не успела дорисовать крылья. Наконец не выдержала, принесла с балкона примеченные еще вчера кисти и краски (те самые, которые когда-то здесь забыла), и восстановила справедливость.
Дверной звонок тренькнул, когда Рита отмывала кисти. Посмотрев в глазок, она увидела мнущуюся на площадке уже знакомую белобрысую особу.
– Открой, я знаю, что ты там!
– Славы нет, – ответила Рита.
– Я не к нему, а к тебе. Открой, поговорить надо.
– Мне не о чем с тобой говорить, – отрезала Рита и уже собралась уйти, когда услышала умоляющее «Пожалуйста!».
Пальцы сами потянулись к замку.
Светка вошла в прихожую, бросила беглый взгляд по сторонам и, не глядя на Риту, опустив глаза, произнесла:
– Я хочу извиниться. Ну… за то, что в прошлый раз наговорила.
Выглядела она не очень: нервной, усталой и ужасно подавленной.
– Он больше не хочет меня видеть, – произнесла она, всхлипывая, – с того самого дня как я сюда приходила. Наорал, бросил мне ключи от своей квартиры, сказал, что знать меня не желает, забрал вещи и перебрался сюда. А потом улетел в свою дурацкую Швецию. Я так не могу, – и Светка расплакалась, закрыв лицо руками.
Услышав о Швеции, Рита не выдержала, обняла рыдающую девчонку, сама готовая разреветься от подступивших воспоминаний. Светка, уткнувшись ей в плечо, зарыдала еще отчаянней.
– Я привыкла, что он всегда рядом, – немного успокоившись, произнесла она. – Славик всегда заботился о нас с мамой, был как стена, на которую всегда можно опереться. Я не хотела отдавать его каким-то девчонкам, потому что он наш, только мой и мамин. Все время лезла, пыталась помешать. А он, хоть и ругался, но постоянно меня прощал, а тут…, – услышав это «а тут», Рите захотелось оттолкнуть нахалку, но она сдержалась. – Он будто с цепи сорвался, сказал, что больше никогда меня не простит, – и Светка зарыдала в голос.
