Стыдно было за свои совершенно черные ладони, которые лежали на белоснежном кружеве скатерти рядом с белой же чашкой и тарелочками. Горячий чай с молоком был светло-кремовым. Такой же была и сахарная пудра на пироге. И тут эти грязные руки… Лев, пока был в ванной, пытался их оттереть – безуспешно. Августина Петровна тоже пробовала, но в конце концов посадила его за стол прямо так.
– Ты же из соседнего? – уточнила она. – Вход еще свой.
Лев кивнул, глядя сквозь кружевную занавеску в черноту за окнами. Чужая фланелевая рубашка непривычно мягко льнула к телу. Его собственная футболка после прогулки по лестнице походила на грязную половую тряпку и валялась у двери ванной.
– Зовут-то как? Ты не ответил.
– Лев.
– У меня телефон есть. Не хочешь своим позвонить, сказать, где ты?
Лев помолчал, потом глухо ответил:
– Не хочу.
Из старенького радио на кухонной полочке тихо шелестел вечерний выпуск новостей.
– Чай-то простыл уж, небось.
Она пододвинула к нему тарелку с пирогом. Ни есть, ни пить не хотелось. Ко Льву медленно возвращалась способность мыслить. Вот он сбежал хер знает зачем и хер знает куда. Напугал пенсионерку. Сидит у нее на шестом этаже на кухне и отказывается звонить кому-либо, чтобы его забрали. Идиотизм. И даже не скажешь «Ну, я, пожалуй, пойду». Потому что… блять.
– Она самая, – покладисто кивнула пенсионерка.
Лев очнулся и посмотрел на нее. Напуганной Августина Петровна не выглядела. Шокированной тем, что невольно сорвалось с его уст – тоже. Она вообще выглядела очень спокойной, как будто ей каждый день приходится находить на лестничной клетке рыдающих безногих парней и волочь их в дом, попутно выслушивая сопливую бредятину, промывать ссадины…
Лев не нашел ничего лучшего, чем буркнуть:
– Извините.
Пенсионерка усмехнулась и отхлебнула чай.
– Что, достали?
Лев удивленно вскинул на нее глаза.
– А вы…
– А мне все новости Лида, дворничиха, на хвосте приносит. Я ей пироги с вареньем, а она мне – фронтовые сводки. Знаю про твою «воронью слободку». Ну и ты сам порассказал…
Лев покраснел и отвел глаза. Над столом у окна висела поблекшая фотография молодого парня в форме. Августина Петровна заметила взгляд Льва.
– Не брат, не жених. Просто служили вместе. Он – снайпер, я – политработник.
Лев отбыл положенные два года в армии, но там все казалось игрушечным, как декорации в театре. Покрашенная ржавчина, спешно раскатанный перед приездом начальства искусственный газон у здания штаба, выданная, и после показательного выступления, забранная обратно форма нового образца… А эта полненькая улыбчивая женщина слышала грохот канонад, уворачивалась от пуль и видела куски тел, разбросанные по сторонам дороги.
