– А тебе? – наконец, подал голос Лев.
– А я учиться хочу, – бодро сказала Кристина, – Нормально учиться, чтобы уж потом работу искать. Вот подзаработаю еще, а потом…
– Ладно, – тяжело вздохнул Лев после длинной паузы.
Кристина еще помолчала.
– Да, брехня… Вру как дышу. Ты прав. Просто мне страшно, пиздец как страшно, Лёва.
– Это ничего. Перед прыжком всегда страшно, Крись.
Они приехали утром в воскресенье. Кристина и ее подруга – длинноволосая девушка с большими раскосыми глазами.
– Прикинь, вообще пиздец, – с порога начала Сажа. – Ленчу прям в подъезде обокрали, уроды! Район у нас уебищный. Какие-то дебилы сумку отжали, с ключами. Она сидела там, пока я не вернулась!
– Проходите, – жестом пригласил Лев. – Я как раз гречку сварил.
Девушки вошли на кухню, помыли руки и сели за стол.
– А если бы избили?! – продолжала возмущаться Сажа. – Вдруг что с ребенком?!
Лев щедро положил в тарелки гречки, залил молоком и сыпанул сахару. А потом опомнился: это он так завтракает, а эти – кто их разберет?
Девушка с раскосыми глазами села за стол в кухне, зачерпнула и осторожно подула на ложку. Попробовала и улыбнулась.
– Как в детстве… Спасибо.
Смущенно опустила ресницы, густые, как сплошная черная полоса. Лев почувствовал, что краснеет, и удивился. С чего бы? Сажа уже вовсю наворачивала кашу. Казалось, она вовсе не замечает, что лежит в тарелке.
– Можно у тебя оставить Ленчу на пару дней? Я уже нашла кой-чего, там общежитие, но вроде выглядит прилично.
– Конечно, – улыбнулся Лев. – Если она не против.
Ленча молча улыбнулась, зардевшись от того, что все ждут ее ответа.
– Я не стесню.
Мать Каленче была с Алтая, отец русский. Каленче означало «береза», в школе все, конечно, дразнили каланчой. Невысокая, миленькая, большеглазая… Лев то и дело ловил себя на том, что опять пялится. Волосы были завязаны в низкий пышный узел. Ленча ходила по квартире спокойно и тихо. Подобрала пару бумажек с пола. Вымыла тарелки. Очень нежная.
– Как ее угораздило? – спросил Лев прежде, чем подумал.
Сажа неопределенно махнула рукой.
– Спроси. А я курить пошла.
Лев не успел удивиться, с чего это она решила курить на улице, если до этого смолила и в комнате. Ленча присела рядом, положила локти на стол, а лицо – на сплетенные пальцы. Кожа у нее была белая, словно фарфоровая. Лев поспешно перевел взгляд на клетки потертой клеенки.
– Как…
– Я слышала, – мягко перебила девушка. – Я расскажу. Мой старший брат, Артик, в тюрьме. Ему деньги нужны, много. – Ленче подняла глаза и пояснила шепотом: – А то с ним плохое будет.
