– Эй, смотри, куда идешь, – сказал он, снимая кусочек огурца со своей дорогой дизайнерской рубашки. Покрытый винегретом овощ оставил идеальный маслянистый круг в середине его груди.
– Извини, – пискнула она, затем бросила остатки из тарелки в мусорное ведро и выбежала из кафетерия.
Какой кошмар! Она хотела, чтобы Мейсон заметил ее, но не так. Не так, как уродливую, неуклюжую девушку с поврежденными, вьющимися каштановыми волосами, придававшую новый смысл словам “бросила салат”. Ну почему у нее всё должно было пойти не так? Красавицы никогда не делали ничего глупого или неуклюжего, никогда не унижались перед симпатичным мальчиком. Их красота была подобна броне, защищающей от жизненной боли и смущения.
Когда учебный день наконец подошел к концу, Сара решила пройтись до дома пешком. Учитывая, как прошел ее день, она не считала, что должна рисковать снова оказаться с большой группой детей.
Это было бы первым шагом к катастрофе. Она шла одна, говоря себе, что с таким же успехом могла бы привыкнуть к одиночеству. Она всегда будет одна. Сара прошла мимо «Brown Cow», киоска с мороженым, куда красавицы ходили со своими парнями после школы. Смеясь, они сидели вместе за столиками, делясь молочными коктейлями или мороженым. И конечно же, красавицы могли съесть столько мороженого, сколько захотят, не прибавив унции. Жизнь была так несправедлива.
Чтобы добраться до своего дома, Саре пришлось пройти мимо мусоропровода. Это уродливое пространство грязи, заполненное разрушенными трупами автомобилей. Здесь были разбитые пикапы, раздавленные внедорожники и автомобили, которые превратились в ржавые кучи хлама
Она была уверена что никто из красавиц не проходил мимо столь отвратительного места по дороге домой.
Даже несмотря на то, что свалка была ужасной – или, может быть, потому, что Сара была такой ужасной, она не могла смотреть на помойку, когда проходила мимо. Она была похожа на проезжающего мимо водителя, глазеющего на аварию у обочины дороги.
Ближайшая к забору машина определенно вписывалась в категорию “куча хлама”. Это был один из тех больших старых седанов, на которых до сих пор ездят только очень пожилые люди, такие машины мама Сары называла сухопутными яхтами. Эта яхта знавала и лучшие времена. Когда-то он был светло-голубым, но теперь стал в основном ржаво-оранжево-коричневым. В некоторых местах ржавчина проела весь металл, а кузов машины был настолько изношен, что казалось, будто на него напала разъяренная толпа с бейсбольными битами в руках.
