Он пошел домой, придерживаясь за стену одной рукою. Прохожие оглядывались на старика, седого, с воспаленными глазами, небритого, с трясущейся головой и разговаривающего с самим собою. Громады домов черными скалами затмевали солнце. Изредка палящий солнечный диск прорывался между ними и слепил *. И тогда же он начинал кашлять, увидев, сколько пыли вьется в солнечном столбе. Была ещё весна. Холодный ветер налетал порывами и прохватывал насквозь. * зябко ёжился.
* подошел к своему дому и замер в нерешительности. Ничего теперь не связывало его с этим местом. Ничего? Ничего. Вот разве что дочь. Дочь. С этой мыслью * открыл ворота и шагнул во двор.
Он уже собирался, внутренне сжавшись, позвонить, когда заметил, что дверь приоткрыта. Это слегка удивило его.
Он вошел в дом.
В гостиной жены не было. Дочери тоже. Что-то бурчало на кухне. * свернул туда.
На кухне жены тоже не было. Так же, как и дочери. Зато там сидели два незнакомых мужчины. При виде * они вежливо встали.
— Здравствуйте, — сказал * скорее механически, чем осознанно.
— Здравствуйте, — сказал только один мужчина. Второй молчал.
— Вы *? — спросил первый мужчина.
— *, — ответил * и почувствовал, как все внутри оборвалось.
— Очень рад познакомиться, — сказал мужчина. — Служба Дисциплины. — Он сунул * под нос какую-то штуку. — Вы арестованы.
* шарахнулся назад, но наткнулся на кого-то третьего. Он оглянулся и увидел высокого мужчину с грустными глазами, чем-то неуловимо напоминавшего Доброго Дядю.
— Да, — сказал негромко мужчина с грустными глазами. — Вы арестованы, *.
Двое первых вышли из кухни.
— Но почему?! — с мукой выкрикнул им *.
— Видите ли, — сказал мягко мужчина с грустными глазами и взял * за локоть, — ваша жена показала, что вы являетесь одним из руководителей подпольной революционной организации...
Машина вырулила в туннель и остановилась перед металлическим занавесом. С тихим и ровным гудением занавес пошел вверх. * видел эти занавесы и раньше, но никогда не видел, чтобы они открывались.
— Куда мы едем? — тихо спросил он.
— За Город, — так же тихо ответил мужчина с грустными глазами. — К Городской Бойне, — и, помолчав, добавил: — Номер пять...
Машина вынырнула на свет и оказалась на узком серпантине среди высоких стен.
Начался длинный спуск.
После долгих витков, от которых у * даже закружилась голова, машина вдруг вырвалась из лабиринта на открытую площадку, и * понял, что очутился за Городом.
За Городом он прежде никогда не был, как, впрочем, и все, кого он знал.
