Нет, устраивать с ней сейчас сессию все равно, что насиловать бессознательную. Ни отклика, ни удовольствия. Да она даже не понимает до конца, что происходит!
И пороть в воспитательных целях смысла нет. По той же самой причине.
Отпустить, что ли?
Он еще раз окинул взглядом лежащую на кровати обнаженную девушку в обрамлении алых лоскутов. Белое на красном. Запястья в объятиях грубых наручников казались еще более хрупкими. Черное на белом.
Взгляд остановился на аккуратной девичьей груди с твердыми бутончиками сосков – таких же розовых, как ее губы. И скользнул ниже на терновник, ранящий нежную плоть. Шипы и капли крови. Красное на черном.
Демон медленно снял со стены плеть, хлестнул себя по руке и усмехнулся. Слишком мягкая. Скорее игрушка для разогрева, чем серьезный девайс – ладонью и то больнее.
Но он и не собирается ее сейчас наказывать. Может, потом, когда принцесса немного протрезвеет.
А пока он сделал то, о чем мечтал с момента, как увидел ее татуировку. Медленно провел плетью по распятому на кровати беззащитному телу. Черные хвосты на алебастрово-белой коже смотрелись вызывающе, бесстыдно и невероятно привлекательно. Во рту пересохло от пугающей чувственности этой картины. Вспомнив о недавно купленной новомодной игрушке, Дэмиан вынул магофон, переключился в режим спектрографера и сделал несколько снимков, уже подозревая, что получится что-то совсем не то. Он не профи, ему не дано передать эту болезненную притягательность, влекущую жертвенность и красоту. Это невозможно, не получится украсть и унести с собой. Только запомнить.
Риана глупо хихикнула, разрушая очарование. И дернула ногой.
– Мне холодно, – сообщила она, наморщив нос.
Может, просто трахнуть ее без затей, на поцелуи-то она отвечает охотно? Дэмиан ухмыльнулся, представив какой вой поднимет принцесса, когда протрезвеет и поймет с кем провела эту ночь.
Но она же сама этого хотела. Сама обдолбалась, сама пришла в клуб, надела маску и браслеты.
– Я тебя согрею.
Демон отложил магофон, скинул куртку и стянул майку. Навис над ней, опираясь коленом между ее раздвинутых ножек в черных шелковых чулках. Черное на белом. Накрыл ладонями совершенное полушарие груди, чуть сжал, чувствуя, как разум тонет в темной волне вожделения, а в паху ноет от желания. Проклятье, да последний раз он так терял голову шесть лет назад! С Тасей…
Но с Тасей все было ясно, она – анхелос. Идеальный донор, идеальная женщина. К тому же любительница пожестче и погорячее. Как сносило крышу от ее эмоций, и как больно было, когда она ушла к его брату…
