— Я хотел увести тебя с собой, — усмехнулся чужак. — Ты пойдёшь?
— Зачем? — краска, вернувшаяся было на лицо девушки, снова покидала его. — Чтобы убить?
— Убить мы могли тебя очень много раз, — невозмутимо отозвался тот. — Но ты жива. Ты сарбанидка и моя дочь. Твоё место в племени, а не среди колдунов.
Наступила очень долгая пауза. Марк, не в силах до конца поверить ушам, старался переварить информацию. Сарбанидка? Одна из человеческого народа, что называл себя смертельным врагом ренов и когда-то держал Ареносу в страхе? И сейчас посреди уютной кухни стоит её отец?
— Я колдунья, — почти шёпотом произнесла она. — Моё место здесь.
Сарбанид несколько секунд молча смотрел на неё, перевёл глаза на застывших в шоке ребят, оглядел их с ног до головы, словно только что заметил, долго изучал Ортея, потом окинул неторопливым взором кухню, коридор в гостиную, лестницу, ведущую наверх.
— Не пойдёшь? — спросил наконец.
В его голосе Марк не слышал ни злобы, ни угрозы, но Карина, отчаянно мотнув головой, всё же схватила нож. Глаза горели чёрным пламенем, верхняя губа чуть приподнялась, по-звериному открывая в оскале зубы. В позах старших тоже что-то неуловимо изменилось.
Шестая семья приготовилась драться до конца.
— То, что случилось сегодня — только начало, — без выражения произнёс сарбанид.
Марк прикрыл глаза и сконцентрировал в правой руке энергию для удара. Но стоило открыть их через мгновение — чужака уже не было. Растерянные рены молча таращились на то место, где он только что стоял.
Карина выронила нож. Он со стуком упал обратно на стол.
***
— Молчать? Ты серьёзно, Орт? — светло-карие, почти рыжие глаза пришедшего в себя Вадая полыхали бешенством. — С какой радости мы должны покрывать эту пришлую?
— В штабе и так всем всё прекрасно известно, — ровным голосом ответил куратор. — То, что сейчас произошло, ничего не изменит. Разве что даст дополнительные карты в руки… не тем ренам.
— С каких пор ты делишь руководство на «тех» и «не тех»?
— Сам знаешь с каких, — Ортей говорил тихо, но с нажимом; его глаза не отрывались от лица Вадая. — И мне, кстати, кажется, что ты всё стремительней перекатываешься к «не тем». Так, Вад?
— На что это ты намекаешь? — не скрывая враждебности в голосе, произнёс тот.
— Не понимаешь намёков — скажу прямо: мне не нравится твоё увлечение идеями Ликтора.
— Да, мне по душе его идеи, и что? С каких пор это запрещено — соглашаться с тем, что говорит кто-то другой?
— Соглашайся на здоровье. А вот заниматься глупостями, которые некоторые начинают творить, насоглашавшись до потери здравого смысла, уже может быть запрещено.
