Марк лишь скептически хмыкнул.
***
Что было здорово на занятиях в тренировочном корпусе — так это ощущение полной свободы. Никто не требовал от атров исправного посещения лекций или активной работы на практических занятиях. Преподаватели вели себя так, что сразу становилось понятно: всё, чему они учат, нужно не им, а студентам. Лишь одна пожилая аргента, лектор по истории Ареносы, мягко намекнула о строгих наказаниях, которые последуют за провалом осенней аттестации.
Три лекции и два послеобеденных практимума спустя Марк понял, что на следующий день будут болеть не только мышцы и жилы, но и извилины.
Почему-то он наивно полагал, что наставница даст хоть часик передышки, когда он, совершенно вымотанный, приползёт домой. Та, впрочем, быстренько развеяла его заблуждение.
— Занятия закончились полчаса назад, — с лёгким удивлением напомнила она, сбрасывая с плеч плед, в который постоянно куталась. — Ты прошёлся, отдохнул. А нам сегодня надо повторить простые ударные импульсы и начать жёсткие барьеры.
Планы лечь спать сразу после ужина тоже с треском провалились.
— Куда? — высунул нос из-за своей двери Ортей, пока Марк шёл в комнату, приволакивая ноги. — Ко мне.
— Но задание же на послезавтра!
— Нам и без того есть о чём поговорить, — возразил куратор. — Дверь не закрывай.
Он уселся на прежнее место, прикрыл глаза и просидел так с минуту, предоставив недоумевающему Марку возможность оглядеть комнату. Здесь уже царил не такой бардак, как вчера, но всё равно было заметно, что аккуратность — не самая сильная черта хозяина.
— Вот она, моя красавица, — очнулся наконец Ортей. — Долго же уговаривать пришлось тебя, коза упрямая.
Марк чуть прибалдело проследил, как рыжая кошка Джесс с коротким мурком ловко запрыгивает на колени куратору.
— Скажи, можешь ли ты управлять эмоциями рена? — тихо спросил Ортей.
— Нет, — быстро отозвался Марк, но потом вспомнил вчерашний разговор с наставницей про достоверность школьных сведений и добавил: — Наверное.
— Технически можешь, — старший помолчал. — Но только с его согласия. У тебя не получится сделать это незаметно, и ничего не выйдет, если тот сам этого не захочет.
— Как можно захотеть, чтобы кто-то менял твои эмоции?
— Просто. Например, тебе грустно, больно, тяжело. Идёшь к нотту и говоришь: «Хочу поправить настроение». Если нотт соглашается (что бывает редко), открываешь ему своё сознание…
— И это законно? — быстро уточил Марк.
— Почему нет? Другое дело, что процесс довольно интимный, вроде обмена энергией, и не каждый согласится на такое.
