— Эй, Маркий, — окликнул смутно знакомый низковатый голос, выводя его из размышлений о том, что же всё-таки столько взрослых ренов делают в тренировочном корпусе.
У окна, полусидя на белом подоконнике, ухмылялся невысокий, коренастый атр со светлыми, стрижеными ёжиком волосами и неприятными желтоватыми глазами. На плече красовалась нашивка с цифрой «два».
— Реток, — насторожённо кивнул Марк. — Не думал, что ты в Форсе.
Несколько атров поблизости почему-то засмеялись. Мерзкая улыбка парня стала шире.
— Меня-то ты видел пару лет назад на доске выпускников — только не ври, будто не смотрел. Это я не думал, что ты в Форсе. Надо же: кажется, в боевой сектор уже стали отбирать тупо по количеству мускулов, даже если их обладатель — бесхребетный плакса и слюнтяй.
Марк промолчал. Он хорошо помнил тот случай, когда заслужил такую характеристику. Ему было двенадцать, он стоял на коленях в укромном местечке за спортивным полем, двое четырнадцатилеток больно заломили руки за спиной, а Реток бил ногами по лицу и в солнечное сплетение, не затыкая свой рот, откуда сплошным потоком сыпались оскорбления и издёвки. И в один отчаянный момент ситуация показалась настолько безысходной, что Марк просто не смог сдержать слёз…
Отгоняя паршивые воспоминания, он хотел просто махнуть рукой и пройти мимо, когда влез Талат.
— Ну тогда со мной они явно промахнулись, — весело сообщил он, демонстрируя тощий бицепс. — Да и девчонки у нас тоже не качки. Правда, девчонки?
Камайла глянула на известного хулигана с опаской, зато Итина с готовностью подхватила:
— А вот я, например, такая ловкая, что каждый день нашибаю себе пару новых синяков, и реву вообще раз в пятидневье как минимум. А ещё, говорят, туповата. И чего, спрашивается, меня взяли? Всё, трындец Форсе с таким пополнением, — задрала нос, тряхнула разноцветными волосами и гордо прошествовала мимо.
Марк глянул на обескураженно провожающего её глазами Ретока, пожал плечами и зашагал дальше. И только потом, уже ему в спину, донёсся крик:
— Эй, мозголаз! Как насчёт поединка на следующей Арене? Или опять струсишь?
— Замётано, — буркнул Марк через плечо.
— Блин, теперь ведь и не откажешься, — застонал Талат ему в ухо, стоило отойти подальше. — Позору не оберёшься.
— Я и не хочу отказываться, — слегка приврал Марк, ощущая противную дрожь в животе.
— Он тебя размажет…
— Вот и посмотрим.
— Арена через пятьдесят восемь дней, — посчитала Итина и жизнерадостно добавила: — Ещё успеешь потренироваться. И сам его размажешь.
