Мне надо было подумать. Мне нужно было время.
И да, остаться одной сейчас, хотя бы ненадолго, тоже было бы неплохо!
Но кто ж даст?
— Рада видеть тебя, мальчик мой, — голос темной эльфийки внезапно приобрел глубину, мягкость, и те нежные нотки, которые прежде проскальзывали лишь при обращении к своим детям. Младшим детям! — Неплохо выглядишь.
— Я оценил твой сарказм Алантана, — скептично откликнулся Князь. — Прошу прощения за мой непочтительный облик. Я был в пути много дней и ночей.
— И что же заставило Теменейшего лично сбивать ноги в кровь?
Я отвесила себе мысленный подзатыльник и интенсивнее зашелестела конвертами. Давай Леся, ага. Забудь сразу, все былое, и уставься, как малолетка, на его босые пятки! Тебе сколько лет, а?
— Ты преувеличиваешь.
— Я преуменьшаю, — насмешливо откликнулась дроу. — Пуская твоя кожа чиста. Но на твоем сердце я вижу раны.
— Ты знаешь, кто тому виной.
Не, я понимаю, что я — Таладин. И мое дело молчать, пока меня не спросят.
Но почему же только сейчас меня это отношение так угнетало?
— Знаю, — не стала спорить Алантана. — Но знаешь ли ты сам?
Мои мозги на этом месте зависли, выдали «система повреждена» и синий экран перед глазами.
Честное слово, проще понять разговор Аарахарна с Аттанхэшем, чем этих двоих!
— К несчастью, — горько усмехнулся Князь. — Знаю. Во всех своих бедах всегда был виноват лишь я сам.
Я, от души промахнувшись, воткнула кончик ножа для бумаги в собственную руку.
— Таладин? — тут же заинтересовалась Алантана, которая, как мне казалось, искренне наслаждалась происходящим. Точнее, нашим неловким заочным «разговором» по душам. — Всё в порядке?
— Нет, — не выдержав, ответила я, тряхнув кистью с ровной маленькой дырочкой. И хотела разом высказать всё, что накопилось за последние минуты, раз уж случай подошел… Но вместо этого намного тише произнесла. — Нет…
И, потянувшись, вцепилась в клочок бумаги, внезапно привлекший мое внимание.
Это послание резко отличалось от всех остальных.
Как я уже говорила. Алантану уважали и почитали. И даже простой народ, отправляя ей прошения, старался максимально красиво оформить бумаги. Конверт почти всегда был обязателен, пусть вид бумаги и ее качество не всегда радовали глаз. Самый максимум, который я встречала — это аккуратно и туго свернутые рулончики, педантично перетянутые тонкой бечевкой с кокетливыми бантиками.
Но вот кривой обрывок, оказавшийся при детальном рассмотрении даже не пергаментом, а лоскутом ткани, я видела впервые. И я знала только одно место Забытого леса, где использовали эту ткань, как и фиолетово-черные чернила из диких ягод.
