Так или иначе, но он дождался, пока явятся вызванные врачом лично преданные Фрунзе бойцы. Из числа доступных, тех, кого можно было выдернуть быстро и без лишнего шума. Проинструктировал их. И только после этого лег спать, хотя хотелось это сделать намного раньше. Сильно раньше. Голова гудела и пульсировала в висках. А во всем теле была слабость и какая-то нервность что ли — мышцы время от времени подергивались. Явно с ним происходила какая-то настройка и адаптация тела…
Ближе к полуночи, собрав записки, врач внимательно перечитал их и подшил в папку. Факт покушения на убийство был очевиден. Особенно сейчас, после слов наркома и изучения вот этих вот «бумажек».
Ему было страшно.
С такого рода проблемами он не сталкивался никогда ранее. Как поступит сам Фрунзе? Как отреагирует ГПУ? Как оценит ситуацию партия? В любой момент это покушение могли раздуть и устроить для всего коллектива «веселую жизнь» вплоть до высшей меры. В том числе и для тех, кто к делу был не причастен.
И в этой связи он отчаянно пытался понять — что же толкнуло анестезиолога на столь опрометчивый шаг. Он ведь целенаправленно пытался убить наркома. Зачем? Почему?
Да, к вождям революции у многих в Советской России были счеты. Гражданская война она полна боли и утрат. Но анестезиолог вроде бы стоял за советскую власть. Чуть ли не с первых дней. Да и, если положить руку на сердце, Фрунзе не так уж и сильно замарался в войне, из которой чистым не выйти. Всего несколько грязных эпизодов. Поэтому на фоне иных вождей он выглядел вполне чистеньким. Иными словами — врач не понимал мотивов своего подчиненного. И не мог себе объяснить почему тот совершил то, что произошло…
В этот момент противно зазвенел телефонный зуммер.
Врач кивнул ассистенту и тот, поморщившись словно от зубной боли, подошел к аппарату. Снял трубку, приложив ее к уху и довольно громко произнес:
— Слушаю.
В ответ раздалась тишина.
— Больница. Слушаю. Говорите. — еще громче он произнес. Связь в те годы была весьма посредственной и в трубку иной раз приходилось орать, чтобы тебя услышали. Из-за угасания сигнала или иных проблем.
— Как себя чувствует товарищ Фрунзе? — поинтересовались с той стороны.
— Товарищ Фрунзе чувствует себя неважно. Он плохо отходит от наркоза. Сильно нервическое волнение. Ему нужен максимальный покой. Любое волнение может стать для него фатальным. А кто спрашивает?
Тишина.
— Алее! Алее!
Но в динамике была тишина, словно с той стороны повесили трубку или на телефонном узле их разъединили, или еще что случилось.
