— Знаю, — мрачно произнес Дзержинский, нахмурившийся словно туча. Он в 1925 года уже выносил предложение для ЦК ограничить использование служебного автотранспорта в личных целях. Но его завернули. Да и вообще немало раздражался происходящим.
— Человек, увы, весьма примитивен по своей природе. Примат. И он в основе своей хочет жить и жрать. Причем жить как можно дольше, а жрать как можно слаще. Это мы с тобой прекрасно видим на примере нашей партии. Она стремительно перерождается. Еще бывшие пять лет назад верными делу партийцы превращаются в новых аристократов, которые тратят свои силы на борьбу за личную власть и богатство.
— Мы делали революцию, чтобы не было бедных.
— А их стало больше! Среди простых людей. Сам же знаешь. Показатели жизни рабочих и крестьян сейчас хуже, чем при царе. И ладно трансформация элит, — махнул он рукой. — По сути своей она неизбежна. Она всегда происходит. Такова природа человека. Революционный порыв, каким бы пламенным и искреннем не был, прогорает и остаются лишь тлеющие угли, а то и теплая зола. Нам главное сейчас закрепить завоевания революции. Не дать всему, ради чего мы дрались, откатиться и пойти прахом. Для чего нам нужны профессионалы. Крепкие профессионалы. А не очковтиратели, прожектеры и проходимцы, которые пытаются заполучить в свои руки плоды революции. Они вгонят простой народ в еще большее угнетение на потеху своих амбиций.
— Ты говоришь опасные вещи. — произнес Дзержинский смотря прямым и немигающим взглядом на Феликса. Глаза в глаза. И угрозы в его голосе не слышалось.
— И говорю их главе ОГПУ. Потому что меня пугает то, как стремительно мы все деградируем. Задумайся. Пять лет назад мы радовались каждому дню коммуны. Мы мечтали. А что сейчас? Начальствующий состав прожигает жизнь по ресторанам и ведет себя с простыми людьми так, словно каждый из них минимум Николай II. Пройдись как-нибудь по улице. Неприметно. Посмотри на лица горожан. Они пугают. Я тут как-то подслушал разговор простых работяг. Так они болтают о воровстве. Будто бы в Москве каждый день крадут десять, а то и двенадцать вагонов только одного хлеба. И коммунисты, прикрываясь своим партбилетом, это бегут делать в первых рядах. У них же бронь[1]. Им можно. А дальше будет хуже. Понимаешь? Нам нужны профессионалы Феликс. Срочно. Уже вчера. Чтобы этот накрывающий нас откат не сожрал нас всех…
Дзержинский промолчал. Лишь покивав. Потому что, по сути, Михаил Васильевич озвучил мысли, которые и без того роились в голове у главы ОГПУ. Только произнес их более упорядоченно.
