Нет, ну а шо? Я не работал на свою репутацию, но вот она есть! Пускай даже и возникшая из множества неправильно понятых публикой эпизодов самообороны, но даже с такой паршивой овцы саратовский электрик должен уметь выдрать клок изолятора!
Тем временем волнующийся корабль уже был окружен заинтересованно поводящими хоботами куакарабилли, но на борт стражи порядка не лезли. Не их территория. Зато это решил сделать я, дабы волнения, набирающие шум и размах, не переросли в уже конкретное смертоубийство. Свернул плакат, музыку, спрятал сидушки, посадил Виталика на плечо для пущей важности, и пошёл наводить дипломатию. Еле успел.
Навык «оратора» штука чрезвычайно полезная. Обращаясь громким матом к трудовым массам, уже сообразившим нечто вроде тарана, я привлек их внимание, а затем, под зловредное бренчание поймавшей волну Мимики, поведал простым фиольским матросам о той непростой судьбе, к которой их толкала капитанская жадность. Как и все пьющие разумные, имя Гримбльдука Тендертэтча моряки знали хорошо, а к кидалову, выдуманному капитанами, отнеслись плохо. В основном, конечно, потому что я живописал те процессы фистинга, что устроит оскорбленный хобгоблин потом тем, которые тут каким-то боком. И вообще, преступление и наказание за удерживание алкогольных масс от алкоголепотребляющих масс тоже резанули разумных, покупавших бухло в тавернах за немалые деньги, по живому, по кошельку. А когда я сделал краткий, буквально в три предложение экскурс в экономику, показывающий, что платят моряки чересчур потому, что их капитаны зажилили бухло, и что в итоге их возможная премия никак не покроет уже понесенных трат…
В общем, народный гнев и народная любовь налились такой страшной силой, что капитаны взмолились о пощаде. Последняя была мной великодушно дарована, с условием, что жулики немедленно исполнят договор с хобгоблином, а я обязуюсь это проконтролировать, а затем уйти, не имея ни к кораблям, ни к матросам, ни к капитанам, ни к вину ни малейших претензий.
Все на это наивно купились. Засновали грузчики, забегали приказчики, захрюкали через хоботы таможенники. Тишь, гладь, да благодать вернулись в порт, даром птички чирикать не начали, но тех птичек, включая некоторых чаек, давно уже сожрали голодные артисты. Вино было отгружено, деньги капитанами получены, мы с Мимикой сделали всем ручкой и ушли. Всё, вроде бы кончилось… но нет.
Осадочек… осадочек-то остался.
Не простили капитанам излишних трат своих кровных товарищи матросы. Твердой революционной рукой, под прищуренными взглядами хоботастых минотавров, развесили дорогих (слишком дорогих!) начальников в рядок на рее. Причем еще до того момента, как мы с кошкодевочкой не скрылись с площади порта.
