– Так что в этом плохого?
– Ничего. Но женщины приходят. Понимаешь, я не могу оставить остальных. Это ведь иные чувства, хотел сказать, что не мужские, но это мужские, но иные. Когда уходит физическое влечение, – Сергей Петрович замялся, – приходит что-то иное. Я понимаю, что немощен – какая из меня опора. Но я чувствую, что нужен им как присутствие мужского в жизни. Как советчик, как человек, способный сопереживать. Вот только это и могу сейчас.
– Значит, ты не можешь сделать выбор?
– Нет, сынок, не выбор, не в этом дело. На прошлой неделе уговорил Ангелину Ивановну отказаться от «чудодейственного лекарства». Позвонили, убеждали, видимо профессионально убеждали. Она по дороге в банк зашла ко мне. А ведь хотела все свои «гробовые» спустить. Пару месяцев назад наши дамы были одержимы массажем на «чудо-кровати». Открыли у нас за магазином массажный салон, несколько сеансов провели бесплатно. Но, похоже, все сеансы их обрабатывали. Через неделю многие собрались покупать такие кровати в личное пользование. Каждая больше ста тысяч стоит. И не верю я в лекарство от всех болезней. Валентину Петровну убедил перепроверить договора ренты. Сомнительные господа предлагали услуги. Пришлось Петьку подключать, он у нас спец, нашел в этом вашем интернете такое о «благотворителях». Как их оставить?
– Знаешь, отец, а я ведь не задумывался, сколь легкой добычей вы являетесь.
– Главное, что сейчас понял. Всему свое время, сынок. Не хотел говорить, ты еще не окреп…
– Папа, со мной все нормально. Я здоров.
– Травмы головы опасны. Тебя, мне рассказывали, увезли в бессознательном состоянии. Давай так, сейчас пойдешь, отдохнешь, а я займусь обедом. А вечером я обязательно тебе все расскажу, беспокоит меня это дело, а сам справиться не могу.
Уснул, будто провалился в неизвестность. А ведь и спать не хотел. Разбудили тихие голоса на кухне. Антон еще понежился в кровати, вставать не хотелось. Он рассматривал обои, которые настолько прочно закрепились в его сознании родительского дома, что и не замечалось, как стерся рисунок, как потемнел, помрачнел фон. Захотелось яркого цвета, чего-то по-детски свободного, а не этого оттенка дряхлости и не модного минимализма, исторгающего само понятие жилья. Хотелось создать новый мир, мир его и отца, мир по-настоящему близких людей.
– Ой, Антон, это мы разбудили? – женщина неловко подскочила, уронив табурет.
– Что вы? Я выспался. Давайте знакомиться, я, как вы уже знаете, Антон. А вы?
