Кирилл ждал у поста охранников.
– Ничего не вышло, они, похоже, сговорились.
– Идем в машину, есть кое-что.
Но и в машине Кирилл не торопился откровенничать – достал термос, допил остывший кофе.
– Что ты молчишь?
– Не думай, я просто хочу убедиться, что прав. По моим подсчетам, в течение часа все решится.
– Почему ты всегда говоришь загадками?
– Не обижайся, Тоха. Я посплю немного, устал, – и Кирилл, действительно, свернулся на пассажирском сидении, прикрыв лицо кепкой.
Ну и что оставалось делать Антону, как ни перебирать в памяти годы жизни с Анной? В школьном дворе мальчишки гоняли мяч, а остальные гуляли поодиночке, уткнувшись в экраны телефонов. «Словно заключенные», – подумал Кислицин. Над входом в интернат красовалась надпись, составленная из карточек с буквами: «Добро пожаловать». Что такое, что он сейчас почувствовал, почему это важно? Стандартная вывеска, но он не может отвести глаз. Буквы. В квартире у тетушки кто-то нарисовал мелом букву на двери. Кто? Зачем?
Через полчаса в стекло постучали. Кирилл очнулся, выскочил, потирая глаза, протянул руку сотрудникам в форме:
– Привезли?
– Изъяли. Сейчас в больнице, но, похоже, с ней все нормально.
– Объяснить не хочешь? – не выдержал Антон. Они выезжали из Латково.
– Да объяснять особо нечего. Разыграл пьесу «севший телефон» с парочкой одноклассников нашей Катюши. Да не смотри так, охранник помог, указал на тех, кто с ней учится. А дальше – дело техники. Понятно, что она сменила симку, но приятелям-то номер сообщила. А уж пробить по номеру, подключить профессионалов… У приятеля она была, здесь в Латково. Взрослый парень, а у девчонки любовь, все такое…
– Она же совсем ребенок!
–Дети сейчас взрослеют быстро, будто торопятся чувствовать. Но и ломаются легко, а потом словно застывают, закрываются от мира, превращаясь в инфантильных созданий. Что-то я увлекся, ты сердишься?
– Я битый час пытался хоть крупицу правды вытянуть из девчонок.
– Ладно, не обижайся – отвлекающий маневр. Они выходили из кабинета и расслаблялись. Мы успеем в Перелётный Луг до вечера?
Глава 27
Антону совсем не хотелось в Перелётный Луг, ему хотелось обратно, в Городецк, хотелось иллюзии жизни, на которую так щедр большой, суетливый город. В серости наступающего вечера не ощущалась весна, не чувствовалось возрождение, скорее, наоборот – полуразрушенные здания, прошлогодний бурьян, заглушающий первые ростки, темная ветви, тянущиеся к трассе, словно в мольбе.
