– Ну, давай, удиви меня, русский еврей Зильбер.
– Вы советский разведчик. Оперативный псевдоним «Канарис». Служили под прикрытием в Абвере, под началом начальника внешней разведки третьего Рейха, адмирала Вильгельма Канариса. Вы, собственно, его и завербовали, отсюда ваш псевдоним. Вы прошли всю вторую Мировую Войну и застали начало холодной войны в качестве сотрудника Советского посольства в ГДР. Вернулись в Москву в пятьдесят третьем. Вы долго преподавали в академии генштаба. Затем вас перевели на преподавательскую работу в ГРУ, где вы и проработали вплоть до развала Советского Союза. Ушли в отставку, когда в стране был полный бардак и беспредел, но все же вынесли все тяготы и лишения нового времени. Вы герой Советского Союза, Макаров Егор Фомич. Материалы по вам и другим разведчикам вчера опубликовали в открытом доступе. Вас наградили, Егор Фомич. Вы Герой. Вы прошли ад, и никто до вчерашнего дня не знал об этом! Вы герой! Герой! Сейчас две тысячи двадцатый год! Почти четверть нового века прошла, а о вас только вспомнили. А, ведь, вы настоящий герой!
Я тут внезапно осознал, что говорю истинную правду. Говорю её искренне, и не кривя душой. Впервые в жизни, перед лицом смерти, я задумался о судьбе тех, кто ковал для меня победу в Отечественной Войне. Я впервые осознал, что это не абстрактные ветераны с гвоздиками, слоняющиеся по красной площади раз в году, а живые люди. Легенды! Матросовы, Космодемьянские, Ватутины, Покрышкины, Кожедубы, Маринеско… Люди с большой буквы. Люди, благодаря которым я вчера пил пиво и спокойно курил возле бара. Люди, благодаря которым я вообще на свет появился.
Я взглянул на убого обставленную квартиру Героя Советского Союза и у меня на глаза выступили слезы. Взрослый, седеющий мужик с пивным пузиком и притупившимся чувством человечности, сидел перед вооруженным ветераном, рисковавшим своей жизнью на протяжении семнадцати лет, и плакал. Я не знал, как смотреть в глаза старику. Что я мог сказать ему в свое оправдание? Как вообще можно оправдать предательство, которое общество совершило по отношению к таким, как он? Сколько таких героев встречают свою смерть в нищете? Сколько таких победителей уже умерло, не дождавшись от общества признания? Что они чувствуют, глядя на зигающих подростков в Европе?
Я понял одну простую истину – нет нам оправдания. Не страна их предала, а мы все.
