— Очень даже надо, — Юрий шагнул, отстраняя ее ладони.
Насмешливые карие и испуганные голубые очи оказались очень близко друг от друга. Занесенная карающая рука опустилась, репей выпал. Дуня робко погладила пальчиками небритые щеки и неловко коснулась губами обветренных мужских губ, и тут же, обомлев сама от дерзкого поступка, хотела отскочить в сторону, но чужие руки железным обручем сомкнулись у нее за спиной, любимые очи обожгли желанием.
— Еще так поцелуй, — прошептал он.
— Я случайно, — попыталась хоть как-то оправдаться Дуняша.
— Врешь.
— Вру, — призналась она, и губы слились в страстном поцелуе.
Вместо деревьев на краю оврага, Дуня увидела голубое безоблачное небо и цветущие верхушки диких трав. Она прикрыла глаза, растворяясь в любимом, отдавая себя его торопливой грубоватой страсти, отзываясь на его ласки, послушно даря то, чего ему хотелось. Лишь раз она громко вскрикнула и прикусила губу, Юрко удивленно приподнял бровь, но не остановился…
Они лежали, обнявшись и тяжело дыша. Юрий рисовал губами на ее плече узор, она гладила его мягкие кудри. Солнце упало за лес, небо потемнело, быстро сгущались сумерки. Дуня потянулась было за валявшейся рядом рубахой, но чернявый отшвырнул скомканную тряпицу подальше.
— Дай хоть полюбуюсь, а то стемнеет скоро, — ласково промурлыкал он и, наклонившись к самому уху любимой, тихо прошептал. — Ты как девкой-то оказалась, вдовица честная?
— Показалось тебе, — вспыхнула Евдокия, отворачиваясь.
— Сказывай уж, а то до смерти зацелую, — повернул ее к себе Юрий, насмешливо заглядывая в глаза.
— Не моглось уж ему, — выдавила из себя Дуня.
— Так вот, что это за зелье ведовское, что и бычка не жалко, — Юрий захохотал. Дуня обиженно стала вырываться, чернявый примирительно чмокнул ее в щеку.
— Что ж ты сразу не призналась, я бы тогда…
— Не стал бы, — обмирая, продолжила за него Дуняша.
— Поласковей был, дуреха. «Не стал бы». Да я как увидел, как ты борова ведром огрела, так и подумал: «Его лупит, а меня ласкать станет».
— Да ты ж меня и брать с собой не хотел. Разве забыл, как я тебя уговаривала?
— Так цену себе набивал, — честно признался Юрий, — я на тебя сразу глаз положил.
— Выходит, ты меня соблазнял дорогой, — ахнула Евдокия.
— А может ты меня: «Юрашик, миленький», и ресницами хлоп-хлоп. Я тебе что, полено?
Дуня смущенно улыбнулась.
— Ну, и испугался я крепко, как ты к русалкам в гости нырнула. Аж сейчас морозно, — пальцы Юрия распускали льняную косу.
