— Руку давай, а то нос расквасишь, — поднял ее за плечи Юрий, когда Евдокия в очередной раз споткнулась и упала на колени.
— Не надо, я сама.
— Сама, — передразнил чернявый. — Я не кусаюсь, руку давай, — широкая теплая ладонь обвила тоненькие пальчики.
И Юрко потащил Дуняшу, как огромный груженный струг[44] маленькую рыбацкую лодочку.
Было далеко за полночь, когда сквозь ели стал долетать легкий запах воды, ни застоялого болотца, а именно речной. И с каждым шагом он все усиливался, становился насыщенней, резче. Сомнений не было, где-то там за деревьями, совсем уже близко катила свои темные воды великая река. Выйдя к зарослям осоки, Юрий скинул мешок.
— Пришли. Падай, поспим. Я под утро толкну.
— А река где? — луна скрылась за тучами, в непроглядной ночи ничего не было видно, только слышалось какое-то легкое шуршание, словно кто-то совсем близко перешептывался.
— По утру увидишь, — зевнул чернявый.
И Дуня увидела! В серых сумерках широкий темный поток быстро убегал на полудень. Летевшие по воде ветки и листья показывали, насколько стремительна в этом месте Двина. Противоположный берег казался очень далеким и еще тонул во мраке.
— Петляет здесь, от того и течение быстрое. Выплывем отсюда, а выйти мы должны во-о-он там, — указал Юрий куда-то в темноту. — Сможешь?
— Я-то переплыву, а ты-то как? Тебя я точно не выволоку, — Дуня беспокойно вглядывалась в черную воду.
— А я по дну пешочком перейду, — пошутил чернявый.
Он начал рубить пушистую елочку-десятилетку. Евдокия напряженно следила, как Юрий из тонкого ствола сооружает совсем маленький плотик.
— Он тебя такого здорового не выдержит, — предупредила девушка.
— Меня нет, а вещи-то должен. Клади все сюда.
— А как же ты?
— Дунь, давай уже скорей. Видишь, сегодня туман не упал. Быстрее надо.
И Юрко первым начал раздеваться, укладывая вещи на плот. Евдокия смущенно отвернулась.
— Постой, я течение проверю, — крикнул он ей в спину.
— Ты куда?! Не надо! — Дуня, забыв про стыдливость, кинулась за чернявым.
Юрий уже по колено забрел в воду.
— Гляди, какая бесстыжая, а еще в черницы метит! Я нагой, а она следом бежит — разглядывает.
— Не надо! Утонешь, ну, пожалуйста. Ты же дна здесь не ведаешь, — молила его Евдокия, не обращая внимание на насмешки.
— Я легкий, — отмахнулся Юрко, заходя все дальше и дальше.
— Юрашик, миленький! Не надо, — Дуня уже чуть не плакала.
— Наконец-то по имени да ласково назвала, — улыбнулся через плечо парень и нырнул. Река тут же сомкнулась над чернявой головой.
