Дуняша освободила котел, варить кашу. Ей очень хотелось утереть нос Юрко за «дурную хозяйку». На дно шипящего котелка легли тонкие ломтики сала, потом колечки лука, с десяток лисичек, найденных дорогой, все это было присыпано шубкой из крупы. Евдокия не стала все сразу заливать водой, а как бабка учила, потихоньку подливала водицу, запаривая кашу.
— Ну, скоро там? — нетерпеливо сновал вкруг костра Юрко. — Живот уж сводит.
— Скоро, — улыбалась Евдокия.
Из бересты она умело свернула две ложечки, протянув одну их них чернявому:
— Откушай, Георгий, как тебя по батюшке?
— Андреич.
— Откушай, Георгий Андреич, — Дуня с поклоном поставила перед ним котелок.
— Да понял я уже, что не прав был. Хозяйка ты чудо как хороша, — Юрий спешно заработал берестяной ложкой.
Евдокия довольно улыбалась: «То-то же».
— Сама-то ешь, а то увлекусь, голодная останешься.
Вдвоем они быстро покончили с кашей. Спасть еще не хотелось. Оба сидели, глядя в костер. Юрко отодрал от палена кусок бересты и ножичком что-то нацарапал, улыбнувшись, показал Дуняше: человечек с узкими глазами и широкой улыбкой, обнимал толстопузый котелок. Евдокия прыснула от смеха. Юрий опять заводил ножом по бересте, но когда закончил работу, отчего-то не стал показывать. Дуня, сделав вид, что идет по своей надобности, зашла ему за спину, с любопытством заглянула через плечо. Мелкие буковки заплясали перед глазами. Евдокия резко отпрянула, спрятавшись по ту строну костра.
— Не понял? — Юрий изумленно вскинул голову. — Ты что же, простота деревенская, читать умеешь?
— С чего ты взял? — пытаясь унять смущение, пролепетала Дуня.
— А, так у тебя ж отец — дьякон, чай, обучил грамоте? Да по глазам вижу, что прочла.
Дуня молчала.
— Ну, прости, я же не знал, что ты грамоте обучена. Это я так, от безделья озорничаю.
— Прощу, коли перестанешь меня простотой деревенской обзывать, — насупилась Евдокия.
— Да не простота ты, то я уж понял. Ладно, не буду. Вот видишь, в огонь бросаю.
И он швырнул в костер обрывок бересты. В отблеске пламени девушка еще раз прочитала: «Хороша Дуняша, съел бы вместо каши».
