— Я того не знала, — Дуня зябко повела плечами.
— За колдовство кровью платить нужно.
— Так пояс же мой не настоящий!
— Каждому по вере его. Ярослав Всеволодович вот тоже верит, что пояс Всеслава Чародея на себе носит. Как Василько нашего женили, на пиру князь Ярослав потешался надо мной, мол, баба твоя тебя обхитрила. И давай мне во хмелю сказывать. Когда-то давно явился к нему в Торжок человек один да вещицу занятную принес — пояс князя Полоцкого. «Откуда у тебя это?» — спросил Ярослав, а тот ему и отвечает: «Сестра моя — жена Юрки Половчанина у мужа пояс выкрала да мне, любимому братцу, передала. Побожиться могу, что пояс тот!» Рассказал мне это князюшка и ну хохотать. А я гляжу — а на нем кушак твой свадебный, сам ведь на торгу ярославском выбирал. Вот и выходит — был один пояс ведовской, а теперь два по Руси гуляют. Еще увидишь, Ярослав у нас в великих князьях ходить станет.
Дуня крепко прижалась к Юрию:
— Не сердишься на меня?
— Нет, коза моя. А знаешь, байка есть, что когда ведуньи соткали пояс чародейский, то вначале принесли его жене Всеслава, а она, как ты вот, чародейства чуралась, взяла да и в огонь ведовскую вещицу кинула, а сама новый пояс соткала и на иконе Параскевы Пятницы намолила и любовь в него свою вложила крепкую, чтобы мужа родимого выручить.
— Выходит, я любовь сожгла? — ужаснулась Дуня.
— Да нешто любовь сжечь можно? Не горит она. Гляди, наша-то заснула.
В люльке мирно дремала их ненаглядная Параскева.
— Скажи, — Евдокия тревожно заглянула в карие очи, — а наш Дмитр тоже погибнет скоро… как князь? — голос сорвался.
— До ста лет проживет баловник твой.
— А ты? — стало тихо-тихо, слышно было только, как где-то за стеной гуляет студеный ветер.
— А я сейчас рядом с тобой живой сижу. Пойдем на лежанку, погреем друг дружку, может успеем седьмого сыночка народить.
— Лучше еще доченьку.
— Ну, доченьку так доченьку. Я ведь всегда, как ты, коза моя, желаешь, делаю.
Р.S.
В лето 6941 (1433 г.). Шумит свадьба великого князя Московского Василия Васильевича. Довольна его мать великая княгиня Софья Витовтовна, достойную невесту отыскала она для сына юного. Пируют за широким столом и двоюродные братья жениха Василий и Дмитрий Юрьевичи. Сверкает на старшем Юрьевиче золотой пояс, каменьями драгоценными украшенный, радует глаз богатая вышивка. Гости хмельны да веселы. Лишь сычом сидит древний боярин московский Петр Константинович, хмурит брови седые на пояс глядючи. И не выдержал, поднялся боярин старый со скамьи резной и взревел голосом грозным: «А не тот ли это пояс златой, что великому князю Дмитрию Ивановичу в приданое был пожалован, а смердящий пес Вильяминов подменил на малый-другой да сыну своему подарок чужой отдал, а теперь вы племя Юрьево не по праву добром чужим владеете? А аз узнал его, стар я уж, да очи у меня еще зоркие. На нашем князе поясу этому быть!» И вскочила мать жених княгиня Софья Витовтовна и сдернула пояс с гостя князя Василия, обиду ему смертную чиня: «Моему сыну в поясе деда хаживать!»
