Евдокия не удержалась и спросила, задыхаясь от волнения, у сопровождающих ее воев:
— А для чего князь позвал? О муже моем вести есть?
— О Юрке ничего не слышно, а чего тебя князь кличет, мы не ведаем.
И яркий солнечный день разом стал серым, Дуню охватило равнодушие. Какая разница, зачем ее вызывают к светлому князю Константину. Объявит все же, что она не жена Юрия? Так то будет справедливым Божьим наказанием, она ведь человека убила, грех на себя взяла. Пусть будет так.
Ее повели знакомыми переходами. Придерживая живот, Евдокия с трудом поспевала за гриднями. За большими резными дверьми слышался какой-то гул, Дуню впустили в огромную горницу. Комната битком была наполнена людьми: бояре в лучших одеждах, кмети, нарочитые мужи. Взгляд выхватил и надменных Куничей. А в центре этой суеты красавец князь, веселый, немного взъерошенный, как задиристый воробей, совсем не похожий на прежнего застывшего, погруженного в себя правителя.
— А привели-и-и? — протянул он с легкой усмешкой, отчего-то довольно потерев руки.
Евдокия почувствовала на себе десятки внимательных глаз. «Уж не на потеху ли князюшка меня позвал». Молодая женщина горделиво выпрямилась, от этого выпирающий живот стал еще больше. «Ну?» — бросила она на Константина смелый взгляд.
— Сродник мой Мстислав Новгородский грамоту прислал, — князь сделал выжидающую паузу.
Для бояр это была такая же новость, как и для Евдокии, за спиной у Константина побежал шепот: «Не Галицкий, а уж Новгородский, давно ли?» Дуня не знала, чего ожидать: «Неужто сказал, что не помнит меня. Отомстить решил. Да и пусть!» Она продолжала стоять вытянутой струной.
Князь лично стал громко читать:
— «А печально было мне услышать о гибели верного слуги твоего Георгия. Сей муж достойный многими добродетелями был украшен, а передай его вдове Евдокии слова утешения. Да ежели не скинула плод, то пусть пошлет ей Господь сына благодетельного, тебе брат мой — слугу верного и в битвах воя храброго».
Дуня с трудом сдерживала слезы. Вот ведь как бывает, та роковая торопецкая ночь казалась ей когда-то самой страшной в жизни, а теперь это одно из лучших воспоминаний: Юрий расположил сурового князя, поймал удачу за хвост, влюбленные дарили себя друг другу. Как оказывается она тогда была счастлива! Евдокия на миг улетела в прошлое.
А Константин между тем обернулся к боярам:
— А раз баба эта — жена Юрия, стало быть, вы, — его холодный взгляд уперся в Куничей, — мои вороги да иуды.
