Хедин не сопротивлялся, словно вообще не понимая, что происходит, а Вилхе не знал, радоваться этому или пугаться. С одной стороны, ни Ана, ни город не пострадали, а разъяренный Хедин способен и словом приложить, и кулаками в зависимости от того, кто выступал оппонентом. С другой — таким Вилхе товарища вообще никогда не видел и понятия не имел, чего от него ожидать. Поэтому предпочитал держать его под надзором и контролировать каждое движение.
Кайя — лучшая из женщин на всем белом свете — слова поперек не сказала, когда они втроем ввалились в дом и Вилхе потребовал нести все настойки, что остались у них со свадьбы, потому как ничего лучше, чем напоить Хедина до беспамятства, Вилхе тогда придумать не мог. У него не было правильных слов, чтобы поддержать товарища, и он не был уверен, что Хедин эту поддержку оценит, а не примет за насмешку или жалость. Вилхе на его месте первым делом послал бы самого себя ко всем известной бабушке просто за то, что был братом Аны. А Хедин, глядя в одну точку и не произнося ни слова, только опрокидывал в рот одну кружку за другой и, казалось, вообще не чувствовал воздействия хмеля.
Где-то посередине между тем, как они начали, и тем, как Вилхе отрубился, Кедде откланялся.
— Вот появятся у вас дети, быстро с пьянками распрощаетесь, — заявил он. — А я к тому времени уже матерым дедом заделаюсь — оторвусь за все простои.
Вилхе не мог его осуждать. Это для него друзья всегда были на первом месте, несмотря на самую искреннюю любовь к жене. Кедде же, получив желанную девушку, превратился в неисправимого семьянина. А уж когда у него сын родился, и вовсе выбирался из своей берлоги по большим праздникам. Совершеннолетие Хедина было как раз одним из таких «больших». Вот только окончание у него вышло совсем не таким, как представлялось.
Как ни старался Вилхе пить поменьше, а другу подливать побольше, в этом деле Хедин его обставил вчистую. Если память Вилхе не изменяла, даже до кровати его, бессознательного, доволок именно Хед, а вовсе не Кайя, приткнувшаяся позже рядом. И теперь таращившая на Вилхе испуганно-виноватые глаза.
— Что? — хрипло из-за пересохшего горла спросил он. Кайя горько вздохнула и отвела глаза.
— Я Хедина… не смогла удержать… — пробормотала она. — Пыталась уговорить у нас лечь… но он все равно ушел…
Вилхе дернулся было, чтобы подняться, но голову пронзило болью, и он смиренно повалился обратно на подушку. Кайя тут же пристроилась у него на груди, и Вилхе привычно ее обнял. Уж она-то точно не виновата была в произошедшем. Может, даже и не знала ничего, и мучилась весь вечер и всю ночь, гадая, какая муха укусила всегда правильного мужа и чем это может грозить их семье.
