— A что он сделал? — мигом спросила Эмили, крутившаяся рядом с миссис Бенсон, и, прежде чем кто-нибудь успел перевести разговор на другую тему, та махнула рукой.
— Воришка он был, — осуждающе припомнила она. — Поначалу яблони с мальчишками обтрясал — ну да это полбеды. А потом мелкие вещи стали красть. To у одного. To у другого. У мужа моего покойного, помнится, часы вытащил, поганец этакий, — а часы-то фамильные были, из чистого золота. А он, значит, по карманам шарить выучился, ну и…
— Ох, миссис Бенсон, ну что вы, право, столько лет прошло, — поморщился мистер Холгейг — нынешний местный пастор и хороший друг Томаса Уивера. — И потом, Господь советует нам прощать, чтобы не отягощать душу…
— О моей душе вы можете не беспокоиться, мистер Холгейт, — оборвала его миссис Бенсон. — Я прожила жизнь непростую, но никогда не позволяла себе грешить. И воспитанников своих учила жить по совести.
— Что не мешало вам в случае проказ безжалостно драть меня за уши, — улыбнулся Томас Уивер. — Они, кстати, и по сей день оттопырены, что является лучшим свидетельством моего непослушания и творимых бесчинств.
Однако миссис Бенсон только вздохнула.
— Вы с сестрой были замечательным детьми, — с грустью проговорила она. — Такими добрыми, такими приветливыми, такими почтительными. Я знала, что вы заслуживаете самого лучшего, и бесконечно радовалась, что у вас все хорошо складывается. А потом — одно несчастье за другим. Фэй умерла. Маргарет с мужем в Индии этой проклятой сгинули. И что им дома не сиделось? Оставили сына сиротой. Добро хоть с собой не потянули…
— Миссис Бенсон! Миссис Бенсон! — снова одернул ее мистер Холгейг. — Ну что за речи на свадьбе? Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать рождение новой семьи! Давайте же поздравим молодых и отдадим должное их прекрасным душевным качествам! Если никто не возражает, у меня есть несколько теплых слов…
Элизабет машинально подняла свой бокал, но собственные неспокойные мысли вынудили ее пропустить речь мистера Холгейга и ответные слова отца. Воспоминания миссис Бенсон о воровстве мистера Рида как будто подтверждали предположение Эшли о его противозаконной деятельности. Мог ли карманник перевоспитаться и стать благородным человеком или погряз в грехе, добравшись теперь до куда более серьезных преступлений? Конечно, тут все зависело от того окружения, среди которого Энтони Рид провел все эти годы, но вот о нем-то Элизабет ничего и не знала. Знал ли отец? Вероятнее всего, иначе ни за что не доверился бы мистеру Риду. Элизабет отвергла версию о шантаже, едва только Томас Уивер принялся защищать своего знакомого, приводя в пример проступки из собственной юности. Испытывай он к мистеру Риду отвращение или имей зависимость от него, не стал бы выгораживать, когда всего парой фраз мог вывести неприятеля на чистую воду. А значит, тот действительно выручил его в критической ситуации и хотя бы поэтому Элизабет должна была справиться со своим недовольством и обращаться к мистеру Риду со всей обходительностью. Никто ведь не принуждал ее относиться к нему с какими-то особыми чувствами. Лишь с обычной вежливостью и благожелательностью. Зачем же Элизабет?..
