— Сандра, спускайтесь, я чай заварил.
Сабина направилась вниз, параллельно думая о том, как быстро поправляется Лобо, в то время, как она сама идёт с трудом, цепляясь за перила. Может ли её слабость как-то быть связана с улучшением самочувствия мужчины? Но тут же отбросила эту идею в сторону. Если бы так оно и было, то владелец особняка не стал бы беспокоиться о ней и лечить, значит, тут есть что-то другое, иной скрытый мотив.
Она вышла на кухню и уселась за стол прямо напротив Лобо, который мирно потягивал чай из чашки. Недоверие и чутьё проснулись с новой силой: вдруг он подлил что-то в чай? Сабина встряхнула головой и нахмурилась, в глазах всё расплывалось, но она взяла себя в руки, наконец решившись. Чай был горячим и пах необычно, а каждый новый глоток приносил успокоение и облегчение.
— Необычный вкус, — начала она разговор.
— Васильковый, — так, словно это должно всё объяснить, откликнулся Лобо.
Сабина силилась вспомнить что-то о цвете васильков, но в голову лезло лишь: «жаропонижающее, ранозаживляющее, успокаивающее», и совершенно непонятно откуда взялось: «при преждевременном семяизвержении». Вспомнив это, она едва ли не захлебнулась, давясь чаем, и тут же наткнулась на заботливый взгляд со стороны.
— Извините, задумалась. — Ответом послужил кивок.
— Среди колосьев спелой ржи, цвели своим небесным цветом на тонких стеблях васильки…
— А вы — знаток литературы, — неподдельно восхитилась Сабина.
— Вовсе нет. — Лобо покачал головой. — Раньше не был.
— А каким вы были раньше?
— Глупым, резким, безрассудным. — Он пристально всматривался в свою чашку и добавил уже совсем тихо. — Я причинил боль любимому человеку.
Сабина закусила нижнюю губу, боясь спугнуть откровение, и даже задержала дыхание. Может, это её единственный шанс узнать хоть что-то об этом загадочном человеке и причинах его затворничества, но тот молчал, и она рискнула пойти на отчаянный шаг:
— Поэтому вы решили умереть? — Вмиг охладевший взгляд резко впился в неё, и Сабине стало не по себе, но она продолжила: — Просто так жить в этом доме, добровольно и осознанно угасая, без попыток излечиться — что это, если не самоубийство?
Лобо понимающе хмыкнул, опустил глаза, а с плеч Сабины словно упал тяжёлый груз. Уже когда-то она ощущала подобный взгляд на себе, очень давно, и эти воспоминания снова будили в голове непрошенный голос: «Ты убила его». Она поёжилась и постаралась подавить желание свернуться калачиком прямо тут на стуле, а Лобо, желательно, чтобы был рядом и гладил по голове.
