- Ваш жених говорит правильно, - падре кивал и кивал, как китайский болванчик, - ваш папенька всего лишь хотел, чтобы вы подтвердили свою дееспособность. И именно с этой целью было составлено подобное завещание, поскольку другого способа, кроме как подача заявления на гражданства, изменить ваше положение попросту нет.
Я все слышала. Все понимала. Но теперь боялась сказать лишнее слово. Одно дело показать себя слишком умной один-два раза, это можно списать на случайность. И другое — постоянно демонстрировать, что я понимаю гораздо больше, чем должна...
- Думаю, падре, - задумчиво произнес мой жених, - девочка не совсем понимает, о чем мы говорим...
- Вам придется нанять учителей, - улыбнулся падре, - если вы хотите выполнить слово, данное Льву Алексеевичу...
- Разумеется... вы же сами заставили меня принести клятву Господу. Хотя, падре, это было не совсем честно. Вы уже знали, что дочь Льва Алексеевича пришла в себя.
- А что делать, сын мой, - развел ручки в стороны падре, - иногда и священникам приходится идти на хитрость. Вы же знаете, что получит церковь в результате успешного исхода?
- Вы о соглашении о передаче вам десятой доли всего состояния в случае возвращения дееспособности, подписанном пятнадцать лет назад?
- Верно, сын мой... верно... я рад, что мы поняли друг друга...
- И как я понимаю, вопрос уже решен? Остались только формальности?
4
На следующий день, сразу поле похорон, разительно отличавшихся сдержанностью и умиротворенностью, плакать и выть в этом мире не принято, нас с Михаилом Андреевичем повели на помолвку.
На мой взгляд странное сочетание мероприятий, но наученная горьким опытом я молчала. Да и вымоталась я, замерзла. Столько времени ходить и стоять без возможности присесть отдохнуть мне было трудно. И в часовню на территории замка я шла, сжав зубы, на одном упрямстве. Мама-Васка вздыхала, но не говорила ни слова.
- Трофим, принеси стул, - приказал мой женишок, когда мы вошли в холодную и сырую каменную комнату с иконами и спиралью вместо креста.
Трофим тут же исчез, а падре недовольно сверкнул глазами:
- Сын мой, сидеть в храме Господа кощунство.
- Бог простит, - пожал плечами хам, - я не хочу овдоветь раньше, чем жениться.
Он стянул с себя кафтан, одним движением обернул вокруг меня и слегка надавил на плечи, усаживая на стул, который услужливо подставил Трофим.
- Начинайте, падре...
Падре забормотал молитвы, жених стоял рядом, а я сидела на стуле, укутанная его заботой и не понимала, что происходит. Он же сволочь, которая пытается завладеть моим наследством! Хотя да, в его интересах, чтобы я дожила до свадьбы. Иначе достанутся ему рожки да ножки, а не состояние. Так что не обо мне это забота, а о моих деньгах.
