Он поднялся на ноги и, выпрямившись, насмешливо взглянул на Веду. Тео на голову превосходил её по росту, но подруга и не думала сдавать позиции, гипнотизируя противника злым прищуром. Тео, казалось, только веселился от её ярости. Он упрямо молчал, нагло разглядывая её глаза, губы, опуская взгляд ниже, к шее, к расстёгнутым на лифе пуговицам…
– Жаль, что у меня есть лишь пятнадцать минут, – сейчас его голос был тихим и волнующим. – С тобой понадобится гораздо больше!
Он растягивал слова, с удовольствием наблюдая, как наливаются краской Ведины щёки, а руки сжимаются в кулаки. Молниеносное движение коленом – и красавчик Тео сложился пополам, держась руками за выдающееся достоинство. Веда наклонилась к его уху, и ласково произнесла:
– Видишь, при желании можно вложиться и в пятнадцать, – и словно бы невзначай задела его локтем, отчего бедняга рухнул на пол.
– Стерва! – процедил он сквозь зубы прежде, чем его окутал магический туман.
Веда с видом победителя уселась на кровать, наблюдая за происходящими с Тео метаморфозами. Его руки и ноги начали стремительно укорачиваться, а кожа покрывалась волосами, белыми, кучерявыми. Не в силах наблюдать за тем, что творится с живым человеком, я зажмурилась.
Только когда в руку ткнулся мокрый холодный нос, я осмелилась открыть глаза. Матильда виляла хвостом, положив голову и передние лапки мне на колени. Я смотрела на свою девочку, а перед глазами стоял образ голого Тео. Жалобное поскуливание, заставившее Веду дёрнутся от неожиданности, принадлежало мне:
– Как теперь прикажете с этим жить? – я откинулась назад, раскидывая руки в стороны.
Веда молча наблюдала за моими терзаниями. В один прыжок Матильда оказалась на кровати. Усевшись рядом, она принялась лизать мне щёки.
– Уйди, гад! – я вскочила с кровати, обтирая с лица собачьи слюни. – Не смей так больше делать! Понял?
Мотя обиженно тявкнула. Не долго думая, Веда наотмашь стряхнула Тео-пуделиху на пол. Матильда приземлилась с глухим ударом и, жалобно заскулив, отползла к изголовью кровати.
– Веда! – я тут же бросилась к собаке. – Что ты делаешь? Она же могла удариться!
– Ты неисправима, – покачала головой подруга. – Сама же только что видела, что это – не собака.
– И что с того? Разве можно обижать маленьких?
Я осторожно погладила пушистую шёрстку. Противоречивые чувства терзали сердце. С одной стороны, Мотя – не собака, а симпатичный мужик. С другой – основную часть своей жизни он проводит в теле не менее симпатичной пуделихи. К собаке я успела привязаться…
