Я поняла, что от изумления у меня открылся рот, закрыла его, прежде чем потеряла самообладание.
— Как далеко ты продвинулся?
— Мы отправились в твою квартиру. Поцеловались… она сняла рубашку. На этом все.
— Я думала твои навыки лучше.
— Тебе следовало испытать их.
Игривая нотка в его предложении вывела меня из себя.
— Пошел нах*й, Маркус. Просто смешно, что ты не смог показать свое мастерство девочке-подростку.
— Она не изменщица. Она начала плакать, говорила, что совершает ошибку. Что я должен был сделать, расстегнуть молнию и вытащить член?
— Ладно. Дай мне знать, если она позвонит. Я проверю записи с камер. Придерживаемся первоначального плана, если только отснятый материал не окажется бесполезным. Итак, пока я не скажу иначе, продолжай.
— Будет сделано. — Он выдержал паузу. — Или этот парень один на миллион, или ты психованная сука.
Я улыбнулась.
— Или и то, и другое.
— Да. Или и то, и другое.
Наступила пауза, во время которой мы не знали, что сказать. Затем:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
***
Я ввела код безопасности в программу наблюдения моей квартиры в центре города, резиденции площадью три тысячи квадратных футов, в которой редко бываю. Начала загрузку файлов за прошлый вечер, пока звонила Дону, детективу, который следил за парой весь вечер.
Зевая, он ответил:
— Сейчас я загружаю снимки.
— Есть что-то путное?
— Некоторые вам понравятся. Я отправлю их по электронной почте в течение часа.
— Чем быстрее, тем лучше.
Закончив разговор, кликнула на загруженный файл камеры наблюдения и уселась наблюдать за провалом Маркуса.
Несомненно, он пытался. Делал все как надо. Не напирал, позволил ей взять инициативу. Вел себя отстраненно, но в то же время сексуально. Не хвастался квартирой, позволяя ей охать и ахать, рассматривая ее. Когда она забралась к нему на колени, он сжал ее волосы в своих руках, прижался бедрами к ней, позволяя почувствовать его возбуждение и показывая свое оснащение. Они целовались… она хотела… они были близки. Я заметила момент, когда он проиграл. Момент, когда ее разум и чувство вины начали действовать. Она отстранилась, покачала головой, прижала руку к его груди. Затем переместилась в кресло. Заплакала. Обняла себя руками и, раскачиваясь, начала драму: «О-боже-мой-что-я-натворила». Маркус неловко встал, бросив взгляд на потолочную камеру. Затем сел рядом с ней. Притянул к себе и погладил по голове. Позволил ей выплакаться у него на груди.
Ох. Почему она не могла быть обычной двадцатиоднолетней пьяной девчонкой, которая поддалась сексуальному доктору с большим членом и шикарным домом? Ради всего святого, она встречалась с садовником, взбалмошным, безответственным и все время пропадающим. Это должно было быть легко; я должна была победить. Хорошо, мне не нужна была ее ошибка. Мне достаточно ложного представления.
