– Да, – сказала она тихо, – я видела их сегодня. С Сашей Третьяковой. Я решила его встретить возле академии, мы давно не виделись.
– Ну, дорогая, это еще не повод обвинять парня, мало ли что… – старалась успокоить ее София Николаевна.
Девушка поднялась. У нее было заплаканное, но невозмутимое лицо, казалось, детство ее в этот вечер прошло, темные волосы ниспадали до самых плеч. Волосы, которые она так старалась отращивать после болезни. И ниспадающие локоны, которые любил, гладя, убирать ее жених. Она вытерла слезы.
– У них была любовь, мама, – утвердительно прозвучало из уст Софи.
– Ну, это всего могло лишь быть… – не сдавалась София Николаевна.
Софи помотала головой, она уже приняла решение.
– Пусть выбирает Сашку, мне все равно… – сказала она, поднимаясь с дивана.
– …недоразумение… – закончила Крамская, провожая взглядом дочь, сама уже сомневаясь в своих словах.
– Ну, ничего, пусть выбирает, кого желает. Нам они не нужны, вон их братьев сколько.
– Мама… Я никого из них больше выбирать не буду. Я закончу год и поеду к Татьяне в Ясную Поляну, там мне больше нравится.
София Николаевна внимательно вслушивалась в слова дочери.
– Ну и правильно, – она в любом случае желала подбодрить ее, – об этом всем можно и забыть. Пойдем пить чай в гостиную.
Девушка согласилась.
Квартира Крамских располагала несколькими комнатами. Самая большая была для мастерской художника, две малые отведены под детские, две гостиных, одна для встреч, другая для семейного отдыха. Крамской любил делать все на свой манер и снимать квартиру, которая бы не прижимала его творческий потенциал.
Вскоре портрет Боткина был закончен и передан семье Боткиных в знак обычного знакомства среди знаменитых людей. У Софи не было злобы на Сергея, скорей переживание и осадок предательства, перерожденный в комок недоверия к молодым людям, тяготивший к сосредоточению над учебой.
Спустя две недели Крамским был закончен портрет девушки с изображенным на нем неподдельным чувством уныния и безразличной меланхолии, где скрашивает ее тоскливое чувство настроение ко всему лишь домашняя кошка.
София Ивановна больше не посещала ни одной выставки Третьякова, ни даже Боткина Петра, дяди Сергея Боткина.
Вскоре позабылись все переживания, однако Софи никак не могла забыть порванные отношения с ее женихом. Пара зимних бессмысленных встреч на набережной возле Аничкова моста, одна из которых была случайной, никогда уже не могли вернуть ее прежних чувств.
