Лаура не оставляла своих попыток: ночами размышляла, а днем с нечеловеческим упорством и отвагой карабкалась вверх, по предательским и неуступчивым камням. Всякий раз она неизбежно срывалась, падая в воду, но успех был заметен: время до падения все увеличивалось, да и в воду она научилась входить мягко, без жгучей боли, но самое главное, ради чего девушка и предпринимала все эти отчаянные попытки, – бралась все большая высота, гладь воды все отдалялась, а пятнышко света все приближалось. Через несколько месяцев такой жизни, когда здоровье тела поддерживалось лишь неукротимым духом, не позволявшим сдаться и повторить путь всех «очумленных», Лауре удалось преодолеть половину расстояния до спасительного света – как она могла оценить на глаз. Высоко она теперь забиралась изредка: многие дни уделяла беспрестанным тренировкам – специально училась падать в воду, улучшала выдержку и цепкость, оставаясь прилепленной к холодной стене на долгое время, когда только крепкие пальцы удерживали ее от падения в близкую воду; да и матери надо было помогать – племя все явственней начинало пренебрегать ей, словно в отместку за вольность и свободу дочери, за неподчинение традициям и законам рода, проверенным веками, за непокорность воле вождя. Но Лаура не могла вернуться к прежней жизни, решив или погибнуть, или стать той, кто разрушит стародавние традиции, показав своим примером их косность и дикость.
Девушка выучила все хитрости и обманки стены, все ее спасительные ловушки – там, где камень разрушился, образовывалось пустое место, удобное для той цели, что она преследовала. Дневной свет ей был не нужен. Ей нужны были спокойствие и сосредоточенность, чтоб никто из родичей ее или из соседних пещер (приходили и такие, прослышав о безумной) не отвлекал глупыми шутками и насмешками. Однажды, отдохнув и набравшись сил, она улучила чудную звездную ночь и медленно, уступ за уступом, стала ползти вверх, к заветной мечте. Она не торопилась. Путь был нелегок и длин, а потому приходилось рассчитывать силы – от поспешности и опрометчивости ей удалось давно избавиться: торопливость преступна, когда цена и ответственность за принятое решение непомерно высоки.
Половина пути далась за час с небольшим, хотя она могла и ошибаться: время отсутствовало, как таковое, – одна только надежда согревала ее. Но надежда с отверженностью укрепляли в вере, придавали ей сил, но смелая девушка и понятия не имела о том, сколько могло пройти времени: минута, час или десять часов.
