Издав вопль отчаяния и подготовившись погрузиться в бездну небытия, Мари упала ниц, умоляя мысленно Бога забрать её душу из этого проклятого места.
Раздались протяжный вопль, затем сдавленное прерывистое кряхтение, сменившееся стонами боли, и гулкие звуки, издаваемые скатывающимся вниз по каменной лестнице телом.
Звуки те венцом своим имели глухой хруст и предсмертный хрип некогда столь горячо любимого мужа Мари – смотрителя маяка Тевеннек, превратившегося не по своей воле в чужака, не узнающего её.
Мари, чей взор был застлан потоками горьких слёз, сбежала вниз по узкой лестнице, и увидела сквозь зыбкую прозрачную пелену раскинувшееся на бетонном полу в позе, вызывавшей ужас своей неестественностью, тело Жана.
Она встала на колени пред распростёртым телом, содрогающимся в агонии и, обратив свой взор наверх, туда, где за толщей балок и перекрытий, тяжёлого низкого неба должно было, в представлении бедняжки, находиться всемогущее и всеблагое существо, прошептав горько:
– О Бог мой, за что покинул Ты меня? В чём вина моя перед Тобой, ответь!
Но лишь сводящий с ума вой ветра и грохот прибоя были ей ответом.
Издав последний вздох, притих в полумраке дома Жан Гиньяр, которому, когда он решал свою судьбу, и в страшном сне бы не приснилось как кончатся его земные дни.
– Что же мне делать теперь? – Думала, рыдая Мари. – Что делать с Жаном? Жить наедине с мертвецом?
Сама мысль о возможности нахождения под одним кровом с мертвецом, которого коснётся вскоре смрадная длань тления, приводило несчастную в трепет.
Было ли тому виной то полуобморочное от ужаса состояние или же испытанное только что потрясение, но Мари повалилась на холодный пол и провалилась в бездну забытья, изредка чередуемого снами, полными мрачных видений и ужаса.
Виделось ей, как она, растерзанная усталостью, проклиная миг появления своего на свет – в эту юдоль горестей и плача, поместила бездыханное тело мужа в продолговатое, схожее с ванной углубление в каменной толще скалы, заполненное ледяной океанской водой, придавив его тяжёлым обломком гранита.
И виделось ей тоже, как всходило солнце, подсвечивая серую пелену туч, бесконечными полчищами проходивших над бесплодным клочком суши, и вновь пряталось за горизонт. Сменяясь тусклыми днями, на вздыбленный океан падали ночи. Громады воды изливались на истерзанный камень, разлетаясь миллионами брызг, сотрясая до основ островок, одиноко стоявший в водной пустыне.
