Они еще немного поговорили, и он уехал.
На следующий день, в понедельник, Сонечка встала рано и с тяжелой головой. Переживания давали о себе знать. Только успела выпить чашечку ароматного черного кофе, как зазвонил телефон. Это был Кацер.
– Соня, ваши опасения оправдались. И холст, и краски, и масло, которым растворяли краски подлинные. Только вот грунт для холста выпущен максимум 8 лет назад. И я даже смогу через пару дней назвать его производителя. Через 30 минут официальное заключение занесет вам посыльный.
Сонечка поблагодарила Кацера и повесила трубку. Она оказалась права и на этот раз. К сожалению.
Посыльный и Алекс пришли почти одновременно, и Сонечка молча протянула заключение племяннику.
Алекс несколько раз перечитывал текст, краснел, бледнел, и, наконец, разразился проклятиями в адрес мифического продавца. Когда он дошел до угроз, Сонечка его остановила.
– Не надо, Алекс, просто верни ему картину.
С улыбкой сказала она.
Затем Алекс выпросил у любимой тетушки несколько тысяч долларов, на какие-то нужды и, сославшись на неотложные дела, испарился, пообещав заглянуть на днях и рассказать, как вернул картину.
Тетя Соня сидела в мягком и удобном кресле на веранде с бокалом красного Domaine Leroy Musigny Grand Cru 1976 года и улыбалась своим мыслям.
– Кто знает, сколько оригинальных полотен великих мастеров осталось в хранилищах музея Метрополитен с тех пор, как туда пришел работать Кацер… кто знает.
