Мной записано собственноручно. Вину свою признаю, не раскаиваюсь.
Замечаний по содержанию протокола не имею.
Подозреваемый подпись
Уполномоченный подпись
***
Ежов поднял усталые глаза от протокола допроса. Обратив внимание на мрачный вид вытянувшегося по струнке старшего уполномоченного – лейтенанта Кузьмина, нарком спросил:
– Чего вид такой торжественный, лейтенант?
Лейтенант замешкался, не решаясь спросить у Ежова, но махнув рукой, все же спросил дрожащим голосом:
– Товарищ нарком, как же мы жить-то теперь будем? Как же мы теперь без товарища Сталина?
– Как без товарища Сталина? Тяжело, конечно будет, но, думаю, недели за две мы здесь, на месте, не пропадем.
– Как же так, его ж… его же убили! Вот же эта сволочь тут написала в протоколе допроса!
– А-а! Ты про это? – Ежов безудержно захохотал. Затем, несколько подуспокоившись, он продолжил:
– Ты чего, лейтенант? – Не осведомлен, что товарищ Сталин в Сочи в отпуске находится?
– Но как же чистосердечное признание командарма Константинова, как же его показания? – Он ведь все собственноручно написал, описал и мотивы, и способ убийства товарища…
– Слушай, Кузьмин, мать твою, ты чего такой наивный? Что, поверил этой бредятине? – Перебил оперативника Ежов.
– Признаться, я… Да, поверил. – Смущенно, словно стесняясь своей легковерности, пробормотал Кузьмин, не вполне еще веря словам наркома. – Я же этого Константинова в подвале пристрелил за товарища Сталина.
– Вот это ты зря, лейтенант. – Ежов вскинул на уполномоченного тяжелый взгляд. – Ответить придется за самодеятельность. Константинов и так предполагался к расстрелу за свою контрреволюционную деятельность в рядах нашей Армии, но, судя по всему, его надо было, все-таки, в дурдом отправлять, подлечиться, а уж затем расстреливать. В любом случае, до доклада товарищу Сталину предпринимать какие-то действия, особенно столь радикальные, не стоило. Держись, лейтенант, жизнь твоя бестолковая теперь в руках нашего вождя.
Ежов встал из-за стола и, чеканя шаг своими короткими ножками, начал ходить по своему громадному, обставленному тяжеловесной мебелью, кабинету.
– Его тебе откуда доставили? – Спросил он у лейтенанта.
– Из внутреннего двора Кремля. Мне его когда доставили, сказали, что он оказал сопротивление, кричал, что убил Сталина.
– И все? Больше ничего не поясняли?
– Все, товарищ Генеральный комиссар.
