– Обалдеть… Он ходил без ремня?
– Да-да. С отвратительным брюхом наперевес.
– Фуу. Наверное, после этого случая вам удалось завоевать некий авторитет?
– Как бы не так… В «спээээтс» школе мне не удалось ни завоевать авторитет, ни затеряться среди «особенных деток». Даже самые отъявленные калеки, законченные психи и маньяки смотрели на меня с опаской или с тупым удивлением. В их тупых, ничего не одупляющих глазах, цвел вопрос: «ЧТО ЗА…?». Впрочем, так смотрели все: и семья, и друзья из предыдущей школы, и зеваки, и даже бомжи. Все пугались, отводили глаза, отворачивали детей, а некоторые и вовсе переходили на другую сторону улицы. Я и сам, признаться, хотел перейти на другую сторону… от себя подальше. Или хотя бы иметь возможность отвернуться.
Сынок, я видела твои рисунки. Мне нравится, но… Но мне кажется, тебе стоит рисовать несколько иначе. По четче, чтобы можно было разобрать что к чему.
– Знаете, тяжелее всего было маме… Она. Она всеми силами пыталась устроить мне нормальную жизнь, но…
Пойми, мы заботимся о тебе и всегда тебя поддержим.
Все, что было возможно делать в данной ситуации, она делала, и даже больше. Но она же не могла выколоть себе глаза, которыми каждый день видела, что ее сын клонится к земле, что ее сын урод, что он безостановочно падает вниз и что у него никогда не может быть ничего. Обреченный. Пропащий. На ее хрупких руках. В ее материнских затопленных слезами глазах…
Это ужасно. Ужасно тяжело. И в голову, не переставая лезут разные мысли… Ты их не пускаешь, но они все-равно находят щели в твоем сломленном сознании, и ты ненавидишь себя, потому что не можешь изгнать их. Прочь. Ты ненавидишь себя, потому что думаешь, что делаешь недостаточно, потому что думаешь, что ты виноват в случившемся, хотя никто не виноват. Прочь. Ты коришь себя, уничтожаешь изнутри. Плачешь, пока никто не видит. Кричишь, пока никто не слышит. Не надо. Разбиваешься в кровь, рассекаешь лоб, зажимаешь во рту полотенце, фартук, платье – все, что окажется под рукой. Хватит. Забываешь о себе и ни на секунду не забываешь о своем горе. Пожалуйста. Это горе кривое лежит у себя в комнате, и ты запираешься от всех радостей. От всего прекрасного. Ты запираешься от жизни. Выключаешь в ней свет, выкручиваешь лампочку, сдираешь с окон шторы и заколачиваешь их кусками фанеры, из себя же выпиленной и в итоге… Да хватит уже! Хватит. Пожалуйста. Пожалуйста. Хватит.
И в итоге
– Тогда она?
Молчание в глазах.
