– Я зову своего слугу. Он прогонит вас! – Злобно пропищал критик. – Никита Сергеевич, уберите этого мерзавца с глаз моих!
Дверь в кабинет тут же распахнулась, словно камердинер всё это время ждал команды Бердинского, притаившись в темном коридоре поместья.
Трухлявый как дерево, пролежавшее в траве несколько десятков лет, слуга заковылял по направлению к юноше.
– Низменно так общаться с моим господином, выскочка! Покиньте этот дом!
Молодой писатель оглядел кабинет: эти темные, измазанные чёрной золой самомнения, углы; безвкусные картины, утонувшие в слоях пыли и паутины; повалившееся гнилое кресло, передающее дух поместья и, конечно же, дипломы и сертификаты, которые теперь предстали ничего не значащей мишурой.
Парень потянул руки к шторам и раздвинул их впуская в затхлый мир критиканства тёплый летний свет.
С улыбкой повернувшись к визжащему Бердинскому и уже готовый закончить свой колкий монолог, юный писатель удивился, когда всё окружающее пространство исчезло, а его собственное отражение стремительно расплывалось в стекле старого графина.
