– Но специальность-то у вас хоть есть? – пытаясь хоть как-то реабилитировать этого философа в собственных глазах, спросила Ольга Ивановна.
– Волшебник, – оскалил зубы Мир, а Ольга Ивановна, вздохнув, признала полное поражение.
Внезапно раздался звонок её собственного телефона. Это кто же может звонить в такое время?! Она достала его из сумки и похолодела:
– Да, Володенька! – стремительно трезвея, ответила она. – Что, мой хороший? О господи! Лежи, лежи, не вставай, сынок! Тёте Вале звонил? Не берёт?! О господи… Володенька, лежи, я скоро приеду! Давай, сыночек, я уже еду!
Ольга Ивановна в отчаянии бросила телефон на стол и закрыла лицо руками.
– Что случилось? – серьёзно спросил Мир.
– Сын с коляски упал. Сам встать не может, у нас кухня маленькая, там коляску не поставишь как следует! Попить поехал и упал! Господи! А Валька опять пьяная спит, наверное! Обещала же, пока я в Москве, не пить! Господи боже! Да что ж за ночь такая?!
И Ольга Ивановна подскочила, не зная, что делать. Мирослав тут же встал, набрасывая куртку. Ни следа от расслабленного любопытства. Во взгляде стальная сосредоточенность.
– Что ж делать, господи-боже! – Ольга Ивановна прижала руки к груди, дергая пуговицу рубашки. – Хоть на самолёт беги! Да тут в Туле-то…
Мир положил ей руку на плечо и очень мягко перебил:
– Ольга Ивановна.
Она вскинула полный паники взгляд на парня, а он, глядя прямо ей в глаза, сказал:
– Самолёт – это слишком долго. У меня есть кое-что быстрее самолёта.
– Нет! – выдохнула Ольга Ивановна. Огляделась, сжала кулаки, взъерошила волосы резким движением. – Поехали! – решительно сказала она и кивнула, поддерживая собственную решимость.
Мирослав коротко кивнул в ответ, отодвинулся от неё, щёлкнул пальцами – музыка стихла. И, окинув взглядом замерший бар, коротко скомандовал:
– Шлем. Куртка. Колени.
Никто ничего не спросил, но тут же поднялись и засуетились все.
– Пойдёмте, Ольга Ивановна, – мягко подтолкнул её Мир, вновь приобняв за плечи. Она подхватила сумку, неаккуратно закинув лямку на шею. Даже не проверила – застёгнута или нет, как обычно делала.
На улице было тихо. Глубокая ночь не сияла звёздами, но давила темнотой, прибивая свет фонарей к земле. Мирослав решительным шагом подошёл к мотоциклу, снял шлем с руля и приладил на голову. Дверь бара открылась, когда он натягивал перчатки.
Ольга Ивановна растерянно оглядела обступивших её байкеров, но тут же полезла в предложенную куртку, даже не став снимать сумку на длинной лямке. Только поправила, чтобы сзади не мешалась, пока кто-то без всяких расшаркиваний застёгивал наколенники на её ногах. Последним на голову нахлобучили шлем. Что-то щёлкнуло у подбородка, и по макушке хлопнула рука:
