Поправив ворот, посланник смерти натянул шарф до самой переносицы, закрывая им большую часть того, что можно было бы назвать «лицом», если бы оно не представляло собой чернейшую пустоту.
Тем самым он уберегал того, за кем он пришёл, – «предназначенного», как их называют, – от преждевременного сердечного приступа.
Жнецу повезло. Обходить башню ему не пришлось – входная дверь находилась с его стороны.
Жнец решительно прошёл внутрь башни – ведь он не гость, не тот, кому нужно официальное приглашение. Да и видеть его может лишь «предназначенный». Впрочем, и это было неважно – других людей в здании не было.
Первый этаж оказался довольно просторным и пустым.
Жнец поднял голову, посмотрел на лестницу, уходящую вверх: стальные перила, затёртые до блеска деревянные ступени. Его внимание привлекли фотографии людей в рамках. Они занимали всё пространство от самых ступеней и до потолка. Между рамками почти не было зазоров – изображения были прикреплены к стене сплошным полотном. В основном это были портреты – как цветные, так и черно-белые. В странной коллекции имелась даже парочка картин, написанных маслом.
Тёмный силуэт медленно поднялся на второй этаж, подошёл к приоткрытой двери, слегка толкнул её, и она открылась. Жнец заглянул внутрь. Перед ним была весьма уютная комната, судя по всему, спальня хозяина башни.
– Я иначе представлял тебя, – раздался хриплый голос.
Жнец посмотрел на старика, сидевшего слева от входа, в углу. Медленно покачиваясь в большом деревянном кресле-качалке, он улыбался, не моргая разглядывая гостя.
– Чему вы улыбаетесь? – спросил жнец, продолжая стоять на пороге.
– Тому, что все терзания и муки вот-вот закончатся… наконец-то.
Старик скинул плед, в который был укутан, и попытался встать, но закашлялся и, схватившись за грудь, плюхнулся обратно в кресло.
– Вам лучше не вставать, – сказал жнец, чувствуя, что силы стремительно покидают тело «предназначенного».
Старик тяжело вздохнул и, вытирая губы смятым в комочек платком, нехотя кивнул.
– Зачем там столько рамок с фотографиями? – спросил жнец, кивая в сторону лестницы. – Родных и близких столько быть не может.
– Как я могу к вам обращаться? – спросил старик.
– Я Вильгард, – ответил жнец.
Почему-то ему хотелось выглядеть достойным и опытным жнецом в глазах собеседника, поэтому жнец не предложил называть себя просто Вилли.
– Моё имя Кирилл, – тихо произнёс старик и продолжил, стараясь говорить громче: – Понимаете, Вильгард, одиночество —пытка. А лица на фотографиях и картинах… они напоминают мне о том, что я натворил, и в то же время позволяют не чувствовать себя одиноким. Вы и представить себе не можете, сколько раз я возвращался в обрывки… осколки родной реальности, моделируя их по памяти и веря, что это всё по-настоящему. Я хватал портреты со стен соседских квартир, забегал в дома родственников и знакомых… Кхе-кхе.
