Пахомов, ощутив в руках воодушевляющий бумажный хруст, тут же приблизил подарок к своим плохо видящим глазам, которые при попадании денег в фокус резко округлились.
– Да это ж тыщи рублей! – простонал он, пальпируя очередь купюр.
– Да, – подтвердил я, – двести тыщ, если быть точным.
Он перестал шелестеть и ошеломленно посмотрел на меня. Его глаза требовали ответа – за что ему так фартануло.
Уверен, даже если он не получит никаких весомых объяснений, то не станет особо париться из-за этого, а примет сложившееся положение дел сначала как радость, а потом как данность.
– Это ж можно… – кашлянул пациент, – и пожить…
Ишь, специалист!
А может, и вправду знает? Послушаю.
– Михалыч, вот скажите…
– А?
– А что, по-вашему, настоящая жизнь?
– Хе. Ну жизнь, ну… – начал он, а потом поднял глаза в потолок, словно размышлял о великом. – Ну это… чтоб было, чтоб…
Теперь обиженно опустил подбородок. И через несколько мгновений задумчиво произнес:
– Домой хочется. Как раньше чтоб…
Моя жалость в последнее время – какая-то уязвимая мишень. Уж слишком часто и легко поражается. Стоит мне увидеть чье-то грустное лицо, то тут же порывает вытереть ему слезы и угостить булочкой. Так было с Мальвиной, так и сейчас с Михалычем. Похоже, доведу себя до того, что сниму ему квартиру. Рядом с ней. Буду мало-помалу набивать многоэтажку моих личных бездомных.
Пахомов еще помолчал секунд десять. И, видимо, вспомнив о новом приобретении, с довольной лыбой сжал ладонь, чтоб уже не упустить такой барыш.
– Я подумаю, что можно сделать, – многозначительно выдал я.
Тут в палату вошли еще два пациента, койки которых пустовали, – старик и старушка. Дамочка сказала мне важным тоном:
– Молодой человек, время посещений уже закончено. – Уселась на свою постель. – Мы своих уже проводили.
Ладно, не ворчи! Еще не хватало с твоим маразмом в диалог вступить и перевести его в старушечий скандал.
– Ладно, Михалыч, поправляйтесь.
И я оставил его в палате.
Мне тоже, как и ему, хотелось домой.
Домой.
Идти домой всегда спокойно и поэтому приятно.
Но когда я проходил по коридору больницы, в мои глаза стрелами вонзились буквы. Их было шесть. И они были сложены в слово «Полина».
Я остановился около двери с этим словом на вывеске и прочитал еще пару строк.
«Врач-педиатр Остапова Полина Сергеевна».
Конечно же!.. Конечно, это моя Полина. Она же Сергеевна. Она же врач-педиатр. Она же, как теперь стало известно, госпожа Остапова.
Вновь мои внутренние силы привели меня к ней. Но на сей раз, бесспорно, этой моей находке явно поспособствовала Вселенная. Которая приняла-таки мои сигналы SOS-Я-ХОЧУ-ПОЛИНУ.
