– Трындец!
– А мы-то при чем?
– Трындец! Че делать-то?!
– Да на хрен оно мне надо!
– Давайте свалим, девчонки!
– Он его убил, пускай и хоронит!
– Дура!
– Сама дура!
– Правильно она говорит, валить надо!
– Давайте! Скорее!
И они, синхронно передвигая ножками, застучали каблуками по дороге и смылись куда-то за угол. Сучки тупые.
Я подошел к неподвижно лежащему человеку. Это был мужчина лет шестидесяти, обросший неряшливой бородой, с засаленными лохматыми волосами, одетый в старый подранный пиджак, грязный шерстяной свитер и спортивные штаны с дырками на коленках. Его голые ступни были в грязи.
Вывод напрашивался один – это бомж. И обуви, вероятнее всего, у него не было и до того, как я его сбил. А значит, он труп не на сто процентов.
Я наклонился над ним. Ну что делают в таких случаях? То, что где-то видели, и скорее всего – в художественных фильмах: я положил пальцы ему на горло, чтобы прощупать пульс. Прислушивался к ощущениям. Но, сука, ничего не понимал. Вроде было какое-то шевеление, но я уверен, что исходило оно от меня. Мое сердце шарахало так, что раскачало бы всё, к чему бы я ни прикоснулся.
Я огляделся вокруг.
Свидетелей вроде нет, меня никто не… Да о чем я думаю! Надо срочно везти его в больницу. Без оговорок.
Я схватил его под мышками, приподнял туловище и потащил к машине. Двери были открыты настежь. Я аккуратно, насколько это было возможно, уложил пострадавшего от моей беспечности на заднее сиденье и туда же забросил его босые ноги, согнув их в коленях. Прыгнул за руль.
Погнали!
Сука. Как же так, а? Откуда ты взялся, говнюк ночной? Ладно я тебя не видел – телку мацал, а ты-то куда смотрел? Фар, что ли, не заметил? Сука. Как же так, а?
– Помогите! Человеку плохо! – голосил я, втягивая за собой в двери больницы бомжа.
Ко мне никто не кинулся с геройским видом, излучая уверенность и понимание, что надо делать. Поэтому я дотащил свою жертву до регистратуры. После этого пришли наконец специалисты.
– Он на земле лежал, – суматошно пояснял я. – Я не знаю, живой ли он. Он живой?!
Но никто из людей в белых халатах со мной не общался. Они, о чем-то переговариваясь между собой, погрузили пациента на тележку и покатили по коридору.
А я остался там, где стоял.
Я никуда не уйду. Я буду здесь ждать, пока врачи не объявят итог: что с ним всё будет хорошо или… не будет хорошо.
Что же я наделал!
Как же я смог такое допустить! Я совсем заигрался. Потерял контроль. Я расслабился до такой степени, что уже давно плюю с высокой березы на правила дорожного движения и на пьянство за рулем, ставшее для меня нормой. Да я плюю абсолютно на всё вокруг. Мне на всех насрать. И сегодня жизнь бросила мне новый сюрприз – она бросила под мои колеса бомжа. Который, может быть, и жил плохо до встречи со мной, но жил! А теперь он… Ох, только бы он не умер. Только бы не умер. Нельзя. Нельзя лишать человека жизни. Никому не дано такого права. Пусть я и рассуждаю сейчас этими возвышенными философскими категориями. Но это не подлежит сомнению.
