Я смиренно смотрел на него, словно внук, слушающий военные истории деда.
– А это, – покачал часами, – просто железка. И не дает тебе власти над временем. Просто хлам.
В этот момент он размахнулся и, держась за цепочку, шарахнул своим дорогущим хронографом об пол!
Еще раз! Еще!
Затем об стену.
Он бил часы с искрами ненависти в глазах.
Наконец они отлетели и потерялись где-то в зале.
Гости безмолвно наблюдали за этим спектаклем. Не представляю, что они там себе думали. Ведь даже я, присутствовавший во время предыстории этого неординарного действа, не соображал, как его воспринимать. Как нервный срыв? Как сильное опьянение? Как желание размяться? Но в самом Соловьеве я почувствовал огромную внутреннюю мощь, пусть даже выразившуюся через такой психопатический поступок.
– Как думаешь, разбил? Эти суки живучие.
– Будем надеяться, вы старались не зря, – проговорил я.
– Счастливые часов не наблюдают, хы-хы. Давай, – он поднял бокал, – за то, чтобы у нас было побольше времени.
Мы чокнулись. Я отпил немного, а Соловьев махом осушил тару.
– Анатолий Васильич, если у вас такие дорогие часы, то на чем же вы приехали? – попытался съюморить я.
– Просто Толик, – поправил он. – Я пешком, дружище. Пешком.
Вдруг он замер. Таращился куда-то в толпу.
Я обратил внимание, что он смотрел на молодую женщину в зеленом платье и странновато причмокивал. То ли наслаждался послевкусием последнего бокала виски, то ли его слюноотделение внезапно увеличилось втрое.
– Похоже, сегодня вот этой дам под хвост, – произнес Толик, не отрывая от нее хищный взгляд.
Изучаемая им барышня с короткой стрижкой спокойно сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и, манерно покуривая сигарету, вела беседу с сидящей напротив дамой.
– Всё, пошел, – крякнул Соловьев и бойко зашагал в сторону избранной девицы.
Он подошел к ней, слегка наклонился, прострочил что-то на ухо, вызвал ее легкую улыбку, затараторил веселее, выбил из нее затейливый смешок, пропел еще какой-то куплет, вернул ее лицу внимание, взял ее за руку, она потушила сигарету, встала с кресла, и они под ручку поднялись по лестнице.
Ни хрена себе! И экстрасенс, и гипнотизер?
Ко мне подошла Полина.
И это радостно. Хорошо, что она не потерялась. Иначе мне пришлось бы обшарить здесь каждый угол. Заглянуть за каждую штору. И даже вырубить прилегающий лес.
– Ну как знакомство?
– Я его другим представлял.
– Здесь он настоящий. Как и все.
Соловьев зародил во мне вопрос своим последним маневром с женщиной, поэтому я решил обратиться с ним к Полине.
