Попрощавшись с секретаршей, Алексей двинулся в полпредство. На территории, где властвовал президентский наместник, тоже не было заметно никакого движения. Почему-то не заливались телефоны, не скрипели факсы, не раздавались возбужденные голоса. «Что, и тут все разъехались? Куда?» – недоумевал он.
Дойдя до главного кабинета, Алексей по привычке постучался и потянул на себя дверную ручку. В приемной полпреда сидела Мила. Она молча смотрела в пространство перед собой и даже не повернулась на звук его шагов. По ее щекам текли слёзы, тени под глазами поплыли. Вид у всегда яркой и жизнерадостной девушки был, мягко выражаясь, необычный.
– Мила, ты что? – тихо спросил Алексей.
Та взглянула на него и зарыдала, безнадежно и страшно. Слёзы хлынули на стол и на раскрытый ежедневник.
– Да что случилось?
– Михаил Евгеньевич, – едва выговорила Мила и закрыла лицо руками.
Алексей шагнул к ней и почувствовал, что ноги с трудом слушаются его. Он взял Милу за плечи.
– Милочка, ты не молчи…
Мила начала говорить, всхлипывая и вздрагивая. Всё стало понятно после первых слов. Михаил Евгеньевич погиб в воскресенье утром. Кто-то выстрелил в него из охотничьего ружья, и ранение оказалось смертельным. Как это произошло, было не вполне ясно. Рядом в тот момент не оказалось ни единого человека.
– Больше часа пролежал на земле, истек кровью. Это же заказник, лес. Пока нашли, донесли до машины, до больницы доехали… только начали готовить к операции, и умер. Он всё понимал, был в сознании до последнего, – рассказывала Мила.
– Кто стрелял?
– Неизвестно. Там многие охотятся. Может, случайность…
– А может, нет?!
Мила зарыдала снова и уткнулась ему в плечо.
– Полухин знает? – спросил Алексей безжизненным голосом.
– Ему сразу позвонили, но он не успел.
Они молча стояли посреди пустой приемной. Пронзительно заверещал телефон. Надрывался он долго, но трубку никто не взял.
– Как же так, Лёша? – сказала Мила. – Почему он?
Алексей ответил ей не сразу. В глазах у него щипало. Он стиснул зубы, потом выдохнул через силу.
– Михаил Евгеньевич был хорошим человеком. Ты же знаешь, мы часто спорили и не всегда соглашались. Но мне было интересно с ним. Может, и ему со мной.
– Он о тебе всегда тепло отзывался, – Мила попробовала вытереть слёзы носовым платком.
– Когда хоронят?
– Завтра в одиннадцать. Ты приходи, я дам адрес.
– А как теперь семья?
– Шеф обещал, что поможет, – Мила смяла мокрый платок. – У него жена осталась и две дочки, одна еще школьница. Он говорил, что мечтал о сыне.
