Мила удивленно уставилась на него. Повисла неловкая тишина. Михаил Евгеньевич кивком указал на дверь, потом проследовал за Алексеем в коридор и далее по нему.
– При Людмиле не надо, – тихо сказал он уже на лестнице.
– Разве она не ваша?
– Всё равно не надо. Она знает то, что ей положено знать.
– Значит, вы с братьями на одного начальника работаете?
– Сам вычислил?
– Сам. Методом исключения, – подтвердил Алексей.
– Мы с Георгием со стройотряда знакомы, с семьдесят первого года. Начальники и подчиненные это не про нас, – объяснил Зимин.
– Информацию из жизни отдельных коммерсантов дядя Коля собирает?
Алексей ощутил нечто вроде попутного ветра. «Белых пятен» в этой истории для него почти не осталось.
– Какой дядя Коля?
– Полухин.
Михаил Евгеньевич оглянулся. Лестничный пролет был пуст.
– Не произноси эту фамилию.
– Здесь?
– Вообще.
– Почему?
– Для своей же безопасности.
– Ого…
– А ты думал? Это и есть борьба за власть.
Мимо рысцой пронесся румяный юноша в распахнутом пиджаке и с папкой подмышкой. Похоже, спешил на очень важное совещание. Алексей выждал, пока он удалится на приличное расстояние и спросил еще:
– Ваш полпред хочет стать губернатором?
– Хочет, – кивнул Михаил Евгеньевич.
– Вы уверены, что поступаете правильно? Если будут выборы, его не изберут. Не очень-то он народный.
– Ну, от назначения до выборов может пройти много времени. У нас проблемный регион, и Москва сейчас не даст добро на такой эксперимент. Во всяком случае, мы не советуем рисковать. Полпред на днях, с моей подачи, отправил аналитическую записку в администрацию президента, – сообщил Зимин.
– И за это самое время, при отложенных выборах…
– …мы надеемся разгрести все конюшни, – закончил за Алексея его визави.
– А наша газета вам потребовалась, потому что она до сих пор никем явно не ангажирована? «Привратник» слишком яро выступал за реформы?
– «Привратник» слишком наш, ты прав.
Алексей помолчал немного.
– Продолжаешь сомневаться? – деликатно поинтересовался Михаил Евгеньевич.
– Мой шеф говорит, что вы тоже большевики.
Помощник полпреда снова помассировал виски и вздохнул.
– Станислав по натуре немного романтик. Я его в чем-то понимаю. Но мы практики, нам некогда рассуждать.
– Знаете, и я ведь понимаю тех людей, которые не вписались в новую жизнь. И вашу правду понимаю. Или думаю, что понимаю. Очень сложно всё, – честно признался Алексей.
Михаил Евгеньевич неожиданно, по-доброму, улыбнулся.
– Обязательно дам тебе интервью. Вопросы можешь заранее не показывать.
